А Валера покачал головой, улыбнулся критично.
— Не, ты, конечно, можешь не верить. Если тебе так удобно. Но он меня ещё там, в пиццерии, чуть взглядом ни прибил. Знаешь, такое нельзя не заметить или с чем-то спутать. Да и сейчас. Инстинкт самосохранения штука надёжная, не обманывает. Колись уже, Чернавина — что тут на самом деле происходит?
Даша хмыкнула, посмотрела на него, напряжённо сведя брови.
— Я вот чего-то не поняла. Ты там, в Англии, юриспруденцию изучаешь или психологию? А то прям специалист: пришёл, увидел, оценил, диагноз поставил.
— Да просто иногда со стороны с непредвзятым взглядом лучше видно, — невозмутимо оправдался Валера.
— Ага, — кивнула Даша. — Конечно-конечно.
А он больше не стал спорить, протянул назидательно:
— Ну ты смотри. Я тебя предупредил. Лучше послушай старшего товарища.
— Да ты меня всего на месяц старше! — фыркнула Даша.
— Дело не в сроках, а в жизненном опыте.
— Да ты что? И где только ты его набрался? Или в ваших крутых европейских университетах он прямо в учебную программу входит? Четвёртый семестр, дисциплина «Основы богатого жизненного опыта», интенсивный курс.
Валера рассмеялся, а потом вдруг резко сделался серьёзным, произнёс:
— Ну… я просто до сих пор за тебя беспокоюсь. Ты же мне не чужая. Хочу, чтобы у тебя тоже всё было хорошо. Всё-таки это ведь я уехал. Можно посчитать, что бросил. И не у каждой так получится: расстаться, но сохранить дружеские отношения.
— Так мы же не ссорились и не ругались, — напомнила Даша, добавила твёрдо: — И ты не бросил. — Проговорила, чётко отделяя каждое слово: — Просто так сложилось.
— Ну ты же могла поставить условие: «Либо отъезд, либо ты». Здесь же тоже учиться можно. И вдруг бы тогда я остался.
— Ага. А потом бы ты всю жизнь напоминал, какую жертву ради меня принёс.
— Думаешь?
— И, если честно, я бы на твоём месте и сама, наверное, уехала, будь у меня возможность. И… некоторые ведь, даже женившись, подолгу не видятся. И не расходятся.
— А мы не выдержали и разошлись, — продолжил Валера. — Жалеешь?
Даша задумалась, пожала плечами.
— Вроде бы нет.
— Вот-вот-вот, — многозначительно протянул Валера, выставив указательный палец. — Потому что ты тоже нашла, кем меня заменить.
Она недовольно насупилась, потребовала решительно:
— Слушай! Ну хватит уже. Больше даже не прикольно. — Посмотрела на стоящий на полу бумажный пакет. — Лучше показывай, что там у тебя за сувенирчики.
36
Самое страшное, что предстояло Даше в ближайшей перспективе, получить зачёт по основам человекознания. Не то, чтобы с самой дисциплиной у неё никак не клеилось — хотя, по-честному, не любила она такие науки со слишком широким охватом самых разных областей и чрезмерной философской составляющей ничуть не меньше бега на длинные дистанции, — скорее, с ведущей её преподшей Ольгой Васильевной. Но опять же, Даше к той вполне нейтрально относилась, без симпатии и антипатии, а вот та к ней, пожалуй, с неприязнью. А главное, непонятно, отчего.
Вела себя Даша прилично, лекции и семинары дисциплинированно посещала, разве за редким исключением, к занятиям готовилась, итоговое эссе сдала вовремя, вообще одной из первых. И, наверное, единственная из группы получила за него трояк. А ведь написано было, может, и не лучше, но и точно не хуже, чем у остальных. В школе она всегда за эссе и сочинения пятёрки получала.
Правда точно такой же трояк отхватила ещё и Вика Акатова. Но ту вообще преподавательницы недолюбливали, чисто по-женски, из-за её яркой эффектной красоты и ничем не пробиваемой самоуверенности. Всё пытались доказать, что, если слишком, повезло с внешними данными, на интеллекте природа обязана была сэкономить. Но Акатова, хоть на лавры гения не претендовала, отсутствием мозгов тоже не страдала, и, наверное, давно уже привыкла к подобной неприязни и зависти — тем более, не все поголовно так на неё реагировали — и философски относилась к очередному «удовлетворительно» в зачётке. Потому что не в оценках суть и счастье. Хотя стипендия от них зависит.
Вот и Даша из-за жалкого трояка с Ольгой Васильевной конфликтовать не стала. Ну не сложилось между ними взаимопонимания — и не сложилось. Пусть даже без видимых причин. Тем более по человекознанию нет экзамена, оценки не ставятся, только «зачтено» или «не зачтено», учитывая эссе да результаты итогового теста, который как раз и предстояло написать. А за него, опять же, достаточно будет и тройки, если по мнению Ольги Васильевны Даша хорошей оценки недостойна.
Преподавательница была невысокой, не выше Даши, полноватой, тонкие светлые волосы, стрижка — короткое каре с чёлочкой. Внешность не слишком приметная, вполне типичная. Возрастом, ну, наверное, за сорок или даже за пятьдесят. Она запустила всех в аудиторию, распорядилась, чтобы не садились рядом друг с другом, въедливо оценила получившиеся дистанции, даже кое-кого подвинула, лично раздала листки с вопросами теста, предупредила, что через двадцать минут соберёт, и не важно успели или не успели. Сама сначала устроилась за кафедрой, но не уткнулась ни в телефон, ни в собственные записи, строго наблюдала за происходящим, потом поднялась, прошлась между рядами и почему-то остановилась возле Даши.
— Чернавина, а вы уже можете сдавать и идти.
Даша вскинулась, недоумённо уставилась на Ольгу Васильевну.
— Так я ещё не закончила. И время не вышло.
Та сдержанно усмехнулась в ответ.
— А это уже не имеет значения.
— Почему? — Даша озадачилась только сильнее.
— У нас тут тест, а не контрольное списывание.
— Какое списывание?
Она правда ничего не понимала, вот совсем ничего, и только где-то в груди пока ещё тихонько заскреблось и задрожало неприятное предчувствие
— Думаете, если удивлённые глаза сделаете, вам всё с рук сойдёт? — Ольга Васильевна смотрела сверху-вниз, не просто снисходительно, полубрезгливо и в то же время будто бы удовлетворённо.
— Что сойдёт? — Даша поднялась, сравнялась с ней в росте, до конца не веря, уточнила растерянно: — Вы хотите сказать, что я списывала? — Рассчитывала заявить убеждённо и твёрдо, а получилось, кажется, нервно и даже немного истерично: — Откуда? Сами посмотрите. Ничего же нет. Вот. Только ручка и тест.
