Герман остановил машину, произнёс спокойно и добродушно:
‒ Всё, Дин, приехала. Выходи.
Вот такого Дина не ожидала. Никак. Это сразу стало ясно по её лицу, изумлённо вытянувшему, по взгляду, полному неверия. Она решила, что, скорее всего, не расслышала, не так поняла, и вопросительно уставилась на Германа. Тот повторил, старательно растянув уголки губ в милую улыбку:
‒ Выходи. Вон твой дом.
‒ Но…
‒ Дина. В темпе.
Улыбка по-прежнему сияла, и голос Германа ничуть не изменился, был ровен и даже ласков, но, наверное, только бы полный идиот не распознал, что вся эта бархатная нежность чисто внешняя, а вот до Дины сразу дошло: её вышвыривают как котёнка, с которым уже наигрались. Возмущаться и качать права бессмысленно, ничего не изменится. Она и не стала. Зачем позориться и унижаться, напоминая о недавних свиданиях и близости, которые по-видимому мало что значили? Гордо вскинула подбородок, придала лицу невозмутимо-снисходительное выражение, изо всех сил стараясь создать впечатление, что ей всё равно, что «Да пожалуйста! Не очень-то и хотелось!», не торопясь, отстегнулась, вылезла из машины, всё молча, а когда та тронулась с места, резанула взглядом по оставшимся на заднем сиденье подругам.
‒ Наверное, нам тоже лучше выйти, ‒ запоздало опомнившись, произнесла Саша. ‒ Дальше мы и сами доберёмся.
‒ Ну нет, ‒ мягко возразил Герман. ‒ Так не пойдёт. Я же обещал довезти вас до дома. А обещания я всегда выполняю. Только адрес напомните.
Глава 2
Теперь двор был определённо тот, и машина остановилась возле нужного дома.
‒ Спасибо, ‒ произнесли девушки почти одновременно, распахнули двери.
Герман тоже вышел. Варя церемонно выдала, качнув головой:
‒ До свидания, ‒ двинулась к подъезду, а её подруга, чуть отстала, пока обходила машину, и попрощаться даже не успела, потому что Герман опередил, произнёс:
‒ Саша, можно тебя задержать?
Варя застыла, обернулась с озадаченным видом, но посмотрела не на него, а на подругу, одним взглядом задав сразу несколько вопросов: «Это ещё что? Останешься? Тогда, может, и мне тоже остаться? На всякий случай». Но Саша растерянно молчала.
‒ Пожалуйста, ‒ добавил Герман, негромко и вкрадчиво. ‒ Всего на несколько минут.
Отказать ему? Сославшись… ну, например, на то, что она устала и рассчитывает поскорее оказаться дома. Это почти правда, но причина ещё и в том, что Саша не очень-то ему доверяет. Пример Дины перед глазами. Хотя она сама точно не из тех, кто в первую же встречу ляжет в постель с малознакомым человеком. Но ведь и Могутова не совсем такая, однако…
Очень хотелось узнать «Зачем?», но вряд ли Герман ответит, при Варе, недаром же просил Сашу задержаться. Чтобы остаться с ней один на один. Но, действительно ‒ зачем? Это даже интересно. Всего же на несколько минут, а если позовёт куда-то, она с ним однозначно не поедет.
Герман не отводил вопросительного взгляда, но тот совсем не раздражал острой навязчивостью, был… У Саши не получалось подобрать точного определения. «Робкий» и «скромный» ‒ это точно никак не вязалось с Германом. Если бы говорилось про голос, вполне подошло бы «тихий, бархатный, глубокий».
‒ Ладно, ‒ согласилась Саша, посмотрела на Варю. ‒ Иди. Я скоро.
Та поджала губы, но не возразила, а к подъезду не зашагала, а, скорее, попятилась, предполагая, что в любой момент подруга может передумать, задержалась в проёме, придержав дверь. А когда та всё-таки захлопнулась за её спиной, Саша спросила:
‒ И что вы хотели?
У Германа приподнялись брови, выразив то ли недоумение, то ли лёгкую обиду.
‒ Саша, а почему на «вы»?
‒ Потому что вы старше, мы малознакомы, ‒ пояснила она. ‒ Мне так привычней. ‒ А потом добавила: ‒ И удобней.
‒ А мне как-то не очень удобно, ‒ Герман шутливо насупился, между сведёнными бровями образовалась неглубокая складка. ‒ И то, что старше, не всегда повод. ‒ Он улыбнулся, и сразу лоб его снова стал правильно гладким. ‒ Ну а то, что малознакомы, так это легко исправляется. Ведь правда?
Его голос приятно обволакивал, искренним, проникновенным интонациям легко верилось, и слова он говорил такие, которым не было смысла возражать.
‒ Ну да.
‒ Тогда, может, возьмём и исправим? Познакомимся получше. Съездим куда-нибудь или просто прогуляемся, поговорим.
‒ Прямо сейчас?
Фразу Саша выбрала неудачную, просто сказала первое, что пришло в голову, не думая, а надо было, как и отыскать что-нибудь другое, более однозначное, исключающее любую вероятность, а не предполагающее разные варианты, позволившие Герману подумать, что если не в данный момент, то вполне возможно потом. Хотя он не собирался ждать, проговорил невозмутимо:
‒ А почему бы и нет? Саша.
Раз за разом, при каждом удобном случае и без, он повторял её имя. Словно получал от этого удовольствие. И звучало оно всё так же чувственно и нежно, и тревожило, тревожило вдвойне: этой своей особой интонацией и тем, что невозможно было не проникнуться ею. Что-то внутри непременно отзывалось, притупляя трезвое восприятие, рождая желание услышать снова и снова. И под его влиянием не так-то просто оказалось сказать:
‒ Если честно, я очень устала.
Выручило только то, что слова были придуманы заранее, хотя прозвучали они не слишком уверенно, и Герман наверняка это уловил, понял, что она сомневается, и всё-таки произнёс:
‒ Ну да, конечно. Когда устала, лучше всего пойти домой и как следует отдохнуть. Я согласен. А ещё я очень рад, что мы познакомились, ‒ и, конечно, добавил: ‒ Саша.
Он не делал резких стремительных движений, всё происходило почти предсказуемо, предчувствия успевали появиться, но, похоже, лишь для того, чтобы… чтобы понять, но не успеть возразить, а, возможно, и не захотеть возражать ‒ уж слишком всё получалось последовательно и гармонично.
