‒ А смысл?
‒ Без понятия. Наверное, чтобы лучше узнать друг друга.
‒ А разве ты меня ещё не знаешь?
Что в данный момент Саша знала абсолютно точно, так это то, что рядом с ним было совсем по-другому, не как на диване. Всякие удручающие мысли отступали, зато мягкой ласковой волной накатывали тепло и покой, и уже приходилось прилагать усилие, чтобы держать открытыми непослушно слипающиеся глаза, и, скорее всего, справиться с ними не всегда получалось. Саша выпадала из реальности, и наверняка даже воспринимала не всё, что Костя ей говорил, потому как тихий нежный шёпот расслаблял и убаюкивал ещё сильнее. Но эти фразы, прозвучавшие чуть громче и довольно неожиданные по смыслу, она хорошо расслышала:
‒ А вот твои родители долго встречались? Перед тем как поженились.
‒ Да вроде, ‒ Саша громко вдохнула и выдохнула, добросовестно разлепила в очередной раз закрывшиеся глаза, ‒ полгода. Если я правильно запомнила. Но папа тогда ещё не разведён был, хотя уже и расстался… с бывшей. А то, может, и раньше бы. Но они уже не очень молодые были. Папе вообще за тридцать.
‒ А мои, представь, в одном классе учились. Но тогда между ними ничего не было, даже особо внимания друг на друга не обращали. Закрутилось уже после школы, и то не сразу, года через два. Словно заново познакомились. А поженились перед распределением. И поехали вместе.
‒ А к чему ты вдруг заговорил о таком? ‒ пробормотала она ставшим лениво-непослушным голосом.
‒ Да ни к чему, ‒ чересчур убеждённо заверил Костя. ‒ Просто интересно стало. ‒ Он хмыкнул, наверняка свёл брови, придавая лицу серьёзно-дурашливое выражение. ‒ А ты что, подумала, я это типа веду к тому, что нам с тобой тоже пора?
Саше тоже стало интересно, вот прямо очень интересно: он действительно ёрничает или только делает вид, прикрывая насмешкой истинное желание? Но сон затягивал всё сильнее, как нарочно, а Костя замолчал, и уже ничего не мешало безвольно утонуть в дремотной глубине, сквозь которую едва прорвалось неуверенное, но отчаянно дерзкое:
‒ Саш. А давай?
Или ей это только послышалось, представилось, приснилось? Она так и не поняла. Потому что дальше раздалось елейно-сладкое:
‒ Ой, какая милота!
Голос точно не Костин. Динин. До сих пор пьяно-блаженный. Та сидела на кровати, покачивая вытянутыми ногами, мутными глазами беззастенчиво рассматривала спящую на полу парочку (точнее, благодаря её восклицанию уже не спящую), и вообще ‒ было светло. А Дина, убедившись, что все, включая лежащую на диване Варю, проснулись и уставились на неё, не слишком приветливо, между прочим, широко улыбнулась и с искренним недоумением поинтересовалась:
‒ Только… я-то почему здесь?
Глава 12
Варя села и возмущённо фыркнула.
‒ Ты что, ничего не помнишь?
‒ Ну почему? ‒ откликнулась Дина гордо, но при этом глаза её закрылись, будто она на мгновение опять вырубилась, но тут же включилась, продолжив: ‒ Помню. Мы в клуб пошли, ребят поддержать.
‒ А дальше?
‒ Что дальше? ‒ теперь уже Дина возмутилась, перечислила снисходительно, сжав ладонями голову: ‒ Слушали, танцевали. Не так разве? ‒ И не дожидаясь ответа, лишая остальных возможности возразить и уж тем более посмеяться над ней, сменила тему. ‒ А кофе-то у вас есть? Я кофе хочу. И съесть чего-нибудь.
Она резво вспорхнула с кровати, похоже, слишком резво для своего состояния, потому что её мгновенно повело в сторону, и она с трудом удержалась на ногах, кое-как выровнялась, медленно и сосредоточенно обогнула всё ещё сидящих на своей импровизированной постели Сашу с Костей и двинулась в сторону кухни с упёртой целенаправленностью, навевавшей мысли о включившемся в подсознании автопилоте. Варя проводила её многозначительным взглядом, и впечатление создалось, будто она тоже готова съесть, но не что-нибудь, а кого-то. Правда, ограничились все бутербродами, как раз кроме Дины, которой, скорее всего, было и не до кофе.
Вчетвером разместились за столом и поначалу больше молчали, пробовали на вкус необычную ситуацию, будто с кофе неспешно потягивали. Дине спокойно не сиделось, вертела головой, выпучивала глаза то в одного, то в другого, словно пыталась прочитать в выражениях лиц и взглядах то, о чём забыла или помнила чересчур смутно и неопределённо, только не особо получалось.
Например, Саша думала совсем о другом, о тихом ночном разговоре, и ощущения у неё были схожи с Диниными, та же неопределённость: вдруг часть фраз ей просто приснилась? Особенно самые последние. Но по Косте тоже не определишь, у него лицо непроницаемое, ну, то есть спокойное, по нему не скажешь, будто что-то важное случилось. А оно ведь наверняка важное, точно не в шутку, это самое «Саш, а давай». Дальше ведь должно было последовать «поженимся»? Да, только Саша способна так учудить ‒ заснуть в момент, когда ей делали предложение. Если, конечно, делали.
Спросить или нет? Не прямо сейчас, конечно, за столом, в присутствие Вари и Дины. У последней, оказывается, тоже были собственные планы. Она отхлебнула кофе, вскинула брови и с воодушевлением предложила:
‒ А давайте и дальше так жить. Все вместе. Мне нравится.
Первым отозвался Костя, кивнул невозмутимо.
‒ Ага. – И добавил: ‒ Только теперь ты на полу спишь.
‒ У-у, Даньшин, ‒ вытянув губы трубочкой, протянула Дина. ‒ А ты, оказывается, не только забавным и занудным бываешь. Но ещё и суро-овым.
Она изо всех сил создавала впечатление, будто чувствует себя вполне нормально, старалась казаться беззаботной и саркастичной, но на самом деле терялась не только в расплывающейся действительности, но в обрывках смутных воспоминаний. И всё же осознавала: ничего хорошего в них не таилось, скорее всего, нечто неприятное и, возможно, даже позорное. И, словно в подтверждение её мыслей, Варя назидательно завела:
‒ Дин, ну вот правда, заканчивала бы ты. Со всеми этими приключениями. Сначала напиваешься в стельку, теперь ещё гадость какую-то непонятную употребляешь. А дальше что? Колоться начнёшь?
