Треугольник поджаристого хлеба с полоской расплавившегося сыра и розовым краешком ветчины посередине кажется каким-то особенным по вкусу. Те бутерброды, что Алла сама делает для себя, получаются совсем не такими. Абсолютно обычными. И ещё – бутылка молока на столе, а сахарницы нет. Он помнит, она пьёт кофе с молоком, но без сахара.
О, господи! Осталось только пустить слезу умиления.
С чего вдруг с утра подобные мысли и настроения?
Алла в недоумении поджала губы, глянула на Илью. Тот с отсутствующим видом отхлёбывал кофе, задумчиво смотрел в окно, но будто почувствовал её взгляд, повернулся. Наверное, решил, она хочет ему что-то сказать и даже предположил, что, поинтересовался, не дожидаясь её слов:
– Тебя отвезти?
И сразу расхотелось рыдать от умиления. Голос по-прежнему невероятно уютен и приятен, только вот нет в нём никакой особой искренней заботы, и в глазах тоже нет. Чистой воды вежливость, порядочность и – пф! – добросовестное отношение к своим обязанностям. Ну и, конечно, желание лишний раз оказаться за рулём машины, которая у самого не скоро появится.
– А тебе разве на занятия не надо? – снисходительно поинтересовалась Алла, поднимаясь из-за стола, привычно распорядилась: – Лучше такси вызови. Я буду готова минут через пятнадцать.
Илья потянулся за лежащим рядом с ним на диване мобильником. Ни лишнего взгляда, ни жеста, ни паузы перед действием, сказавшей бы о том, что его раздражают или напрягают её просьбы, что он делает над собой усилие. И за всем этим, скорее всего, кроется обыкновенное равнодушие, и оно задевает, почему-то задевает.
– Ты помнишь? Вечером приедет моя знакомая, – вещала Алла, споласкивая в раковине чашку, стоя спиной к столу. – Она позвонит, когда и куда прибудет. Или сообщение сбросит. Встретишь, заберёшь, отдашь ключи, привезёшь сюда. Или отвезёшь, куда она скажет. Если ей что-то понадобится… – остановившись на середине фразы, она обернулась, озадаченная долгим молчанием.
И где же обычные «хорошо» и «ладно»? Затерялись за желанием спросить, в чём выражается это «что-то», которое может понадобиться? И ведь не спросит, а Алла не станет отвечать, лучше добавит пространное:
– В общем, по обстоятельствам.
Хотя точно знает, что у Ирки есть горячо любимый муж, с которым они вместе уже более десяти лет, и, конечно, та не будет ему изменять, тем более чёрт знает с кем. И ещё тем более, если с этим «чёрт знает кем» спит её близкая подруга, даже если он не Аллин мужчина, а всего лишь молоденький готовый на всё содержанец. Ух!
Через пятнадцать минут она действительно стояла в прихожей, надевала сапоги. Вместительная дорожная сумка лежала на подставке под большим зеркалом, а во дворе дожидалось такси.
Илья нарисовался в дверном проёме, по-прежнему с обнажённым торсом, оправдался:
– Рубашку не могу найти.
– Ладно, не торопись, – Алла махнула рукой. – Как соберёшься, так и уйдёшь. А рубашку – посмотри в кровати. – Снимая с вешалки пальто, она продолжала говорить: – Дверь не забудь запереть. И в университет свой не опоздай.
Боже! Словно мамочка любимому сыночку.
Она едва не фыркнула, подхватив сумку, торопливо выскочила из квартиры, на секунду замерла, прежде чем двинуться к лифту.
Не-не, однозначно требуется разобраться с этими ненормальными ощущениями. Но… попозже. А впереди у Аллы ещё самолёт, милые родственнички и разговор по душам с лучшей подругой.
13
Рубашку Илья нашёл под подушкой. Она старательно прикидывалась скомканной тряпочкой неизвестного назначения и выглядела соответственно, не была грязной, зато мятой, но не напяливать же куртку на голое тело.
Со свитерами обычно проще, они редко исчезают и оказываются потом не пойми где. Их нельзя расстегнуть, распахнуть на груди, спустить с плеч, только снять, а это не так заводит. Наверное. А ещё их неудобно использовать вместо халата.
Алла предпочитала рубашки. Ну, и сам он в подобных обстоятельствах тоже. И, значит, ничего не поделаешь – надел как есть. И вообще, под той же курткой никто не увидит, а личные заморочки не в счёт. И всё-таки, проходя мимо зеркальной двери шкафа-купе, Илья критично глянул на своё отражение, убедился, что смотрится так, будто его основательно пожевало. Ну, может, это и правда. Да ещё же вечером придётся…
У Аллы свой бизнес, вроде бы агентство по организации свадеб, и такое впечатление, что она и его воспринимает как одного из своих подчинённых, заваливая всякими сторонними поручениями и заранее полагая, он не откажет – не имеет права, согласно условиям трудового договора. Ну и пусть. Зато доверяет ему свою Toyota Corolla. Не зря он права получил, а на собственную тачку в ближайшее время рассчитывать не приходится.
Перед тем, как выйти из квартиры, Илья прихватил с полочки ключи от машины и остановился в задумчивости.
А если воспользоваться ею прямо сейчас? Тогда он успеет заскочить домой, побриться, переодеться и забрать сумку с тетрадями и ноутбуком. Любка опять будет дуться, что он ночевал неизвестно где, но, если предложить подбросить её до школы, быстро успокоится. Хотя там и идти-то недалеко, но не в том суть. А если её поторопить, и она соберётся пораньше, он ещё и на первую пару не слишком опоздает.
Вот и отлично.
Ночью подморозило, трава и опавшие листья ощетинились тонкими иголками инея, от глубокого выдоха под носом заклубилось бледное облачко пара. Синяя Corolla недовольно пискнула, разбуженная командой электронного ключа. Илья распахнул переднюю дверь.
Он точно так же садился в эту машину – вчера вечером, провожаемый презрительным негодующим взглядом. Он его почти чувствовал. Глаза у неё слишком тёмные и яркие, вот и кажется, будто она не просто смотрит, а пронзает насквозь, и оттого видит больше, чем следует.
Хотя ерунда всё это, и даже думать не стоит. Где он и где она?
Милая домашняя девочка, родители – преподы. И имя какое-то непривычно-странное – Дана. Никогда ещё среди знакомых Илья не встречал такого. И абсолютно не важно, что он к ней почувствовал сразу при первой встрече, или мог бы почувствовать.
Захотел бы, без капли сомнения подвинул бы Пашу, тем более сделать это было проще простого – тот ей и даром не сдался. И не ушёл бы никуда, только если бы с ней.
При других обстоятельствах – так бы и поступил. Или скорее – в другой жизни. А сейчас-то чего? Лучше и не задумываться, сразу определить предел допустимых отношений. Точнее, их невозможность. Они, как две параллельные, которые могут проходить рядом, но никогда не пересекутся. Но даже досады не возникало, что ничего не получится.
Да ну. Ему и не надо ничего подобного, ни теперь, ни потом, вполне удовлетворён тем, что есть. Всё ж нормально. Вот и не стоит примерять на себя что-то там особенное: чувства, желания. На фига ещё лишние заморочки? Проще надо относиться. Ко всему. Иначе…
