– А, может, тебе лучше ещё одного помощника взять? – осторожно предложила Ирка. – И… только не обижайся – к психотерапевту сходить.
Алла едва бокал не уронила.
– А это ещё зачем? Считаешь, у меня крыша едет?
– Да не в том дело, – торопливо откликнулась подруга. – Просто тебе самой уже не остановиться. Нужен кто-то, кто способен тебя притормозить.
– Скажешь тоже, – Алла возмущённо хмыкнула. – Сама справлюсь.
– Во-во, ты всегда так – сама, сама. – Ирка мелко кивала, соглашаясь, но при этом смотрела с осуждением. – А, может, хватит уже самой? Кругом достаточно людей, которым ты не безразлична, которые готовы помочь. И из уважения, и по доброте душевной, и за деньги. Тем более последнее тебя совершенно не смущает. – Сейчас она походила даже не подругу, на мамочку, заботливую, но рассудительную, готовую, если надо, стать авторитарной, твёрдой и суровой. – И вот ещё. Ты бы всё-таки определилась точно, для чего тебе этот парень нужен. Либо ты с ним только спишь, либо он на тебя работает. – Она умолкла на мгновение, и тут же поинтересовалась с лёгкой ехидцей: – А то, может, ты его усыновить решила?
Алла опять фыркнула, пробормотала, неожиданно для себя почувствовав смущение:
– Очень смешно.
Но подруга продолжала дальше:
– Тяжело, наверное, бедному сразу на стольких должностях. И любовник, и водитель, и личный секретарь. Да и для сыночка взрословат. И, можно сказать, сам с дитём, хоть и великовозрастным. – И опять Ирка сделала паузу, понадеялась на ответ, но так его и не дождалась, вздохнула, заглянула в глаза. – Алк, а знаешь. Не пора ли тебе действительно ребёнка завести? Нормального, а не такого вот.
Нормального? Так разве Алла против?
У неё ж не потому до сих пор детей нет, что никогда не хотела. Хотела, всегда хотела, но не может, собственного родить не может. Судьба так распорядилась, приговор окончательный и обжалованию не подлежит, лечению тоже.
Сама Алла, как и многие, ещё с детства планировала, что детей у неё будет двое, желательно, оба пацана, в крайнем случае – мальчик и девочка. Только сын – обязательно, это без вариантов. И первый муж не возражал: «Пожалуйста, рожай, сиди дома, расти», – но именно тут, в отличие от остального, не получалось.
Они особо не беспокоились, не к спеху, и к врачам потому же не побежали, хотя надо было, сразу. Потом оказалось слишком поздно, когда, наплевав на эгоистичные заморочки второго мужа, Алла всё-таки решила забеременеть. Вот тут судьба на ней и отыгралась, обломала по полной, словно плату стребовала за все предыдущие воплощённые пункты в планах на жизнь.
В тот вечер, услышав предложение подруги, Алла только посмеялась и руками помахала, не восприняла его ни серьёзно, ни болезненно-остро, плывя в вязком сладостном тумане лёгкого опьянения. И только сегодня, неожиданно и ярко вспомнившись, те Иркины фразы дошли и осознались, до конца, до чётко выступающих граней, до ощущения тесноты и тяжести в груди.
С чего вдруг? Именно сейчас, не раньше, не позже. Неужели это и правда как-то связано с парнем, спящим в данный момент в соседней комнате?
Конечно, Алла не собиралась платить ему за то, что он просто отсыпается в её постели. Но Илья всегда выполнял мелкие поручения (личный водитель, секретарь – ахаха!) и, между прочим, ещё не разу не сказал, что не подписывался на подобное. Кажется, будто наоборот, он воспринимал её деловые просьбы, как нечто вполне логичное и уместное. Почему? Чтобы меньше чувствовать себя шлюхой? А возможно, и сама она точно по той же причине давала ему эти поручения. Действительно, словно помощнику, словно…
Ну не сыну, не родственнику – это однозначно. И всё же…
Отчего она так разомлела, ощущая коленом лёгкую тяжесть и тепло чужой щеки, невесомо касаясь волос? Отчего вдруг смогла разглядеть не замечаемые раньше уязвимость и слабость? Отчего прониклась сочувствием и нежностью? Абсолютно невинной нежностью. От того, что эти чувства некому больше отдать?
Похоже, Ирка права: пора подумать о ребёнке. О нормальном ребёнке, маленьком. Не таком.
Алла отодвинула бокал с недопитым вином, встала из-за стола, отыскала телефон, а спустя несколько минут направилась в комнату, подошла к кровати. Нет, вовсе не затем, чтобы лечь спать. Она ухватила Илью за плечо, тряхнула.
– Просыпайся!
Он не отреагировал, никак, ничего не почувствовал. Вот это его вырубило! Алла с силой пихнула парня в бок и опять тряхнула плечо, воскликнула громко:
– Вставай!
Теперь подействовало. Глаза резко распахнулись, Илья вскинул голову, посмотрел непонимающе.
– Уходи! – заявила Алла.
– Куда? Почему? – опять голос хрипловатый, уютный. Но нет, достаточно уже умиляться и таять.
– Домой. Дрыхнуть там будешь.
– Но…
Она не позволила ничего сказать.
– Давай в темпе. Такси подъедет через пять минут.
Илья больше не пытался ничего выяснять, поднялся, оделся. Алла сама открыла ему дверь и едва удержалась, чтобы не вытолкать его побыстрее из квартиры.
– Всё. Пока, – проговорила в спину. – Я позвоню. Как обычно.
Он обернулся. До сих пор растерянный.
– По-ка, – проговорил с расстановкой, а интонация – вопросительная.
«Ду-рак» – захотелось ответить ему в тон. А ещё: «Ка-тись». На хрен.
Алла захлопнула дверь, привалилась к ней спиной, выдохнула с облегчением, растянула губы в улыбке, которая, кажется, получилось блаженной и слегка дебильной. А ведь вроде бы уже не сезон для обострений. Тем более, материнских инстинктов.
27
Неторопливо брели по коридорам универа, перебираясь после очередной пары из одной аудитории в другую.
– Ой! – неожиданно выдохнула Рита, как-то чересчур восторженно и чувственно. Явно же неспроста. Дана проследила за её взглядом.
Понятно. Милый друг Серёженька нарисовался в обозримой перспективе, и как следствие – ожидаемая реакция: Рябинина вцепилась в Данину руку и, стремительно рванув навстречу любимому, потянула за собой.
– Данк, ну ты чего? – воскликнула возмущённо, ощутив упрямое сопротивление, потянула ещё сильнее.
А Дана не просто на месте застыла бы, развернулась бы и умчалась без оглядки. На фиг. Отсюда. Подальше.
Да что ж за подстава?!
Серёга был не один, в компании приятелей. Обоих.
Паша заулыбался, а Илья… просто посмотрел.
Встретились взглядами, наверное, всего на секунду, и сразу отвернулись, а Дана ещё и зажмурилась. Просто иначе никак, не справиться. Потому что одновременно будто и огнём обожгло, и окатило ледяной водой, и вернулось, всё – чувства, эмоции, ощущения, пережитые несколько дней назад.
