Ну и зачем ему это надо? Да не важно. Просто. Чтобы убедиться, они его тоже видят. Все. Разве кроме Паши. Но тому явно уже не до чего. Решил не упускать возможность, уверен, что ему может перепасть, пусть даже назло другому. Или не назло? Исключительно по взаимной симпатии.
30
И нафига Серёга это устроил? Нафига позвал?
Хотя ведь Илья и сам изначально понимал, что они не только с Пашей, и всё равно попёрся. Может, именно потому и попёрся, зато теперь показательно клеил другую. Ну, или та его клеила, а он усердно подыгрывал: поддакивал, строил глазки, улыбался. Даже особо не напрягаясь, на бессознательном уровне, на автомате.
Он же такой – ничего не стоит очаровать любую. И не важно, кто она, какая, что увидел её только-только и ничего не чувствовал – не те у него понятия.
– А разве ты не с компанией? – ведя по губам краешком коктейльной трубочки, многозначительно уточнила девушка.
– Неа, – выдал Илья легкомысленно и самодовольно. – Я сам по себе. Что хочу, то и делаю.
– И что ты хочешь?
Что он хочет? По правде?
Чтобы кафешка внезапно опустела, чтобы исчезли все, кроме их двоих. И диванчик возле столика, на котором она сидит, вполне подойдёт. Всяко удобней, чем закуток возле кладовки со спортивным инвентарём в универе. И можно развернуться по полной. А кожа у неё такая шёлково-гладкая и нежная.
И вот зачем она, наклонив голову и едва ни касаясь щекой Пашиного плеча, смотрит сюда? Тоже желает убедиться, что он её видит?
Видит. И не хотел бы, но взгляд как приклеился.
Девушка на соседнем стуле воскликнула возмущённо:
– Ты вообще слушаешь, о чём я говорю?
– Нет.
Не слушает он. И не замечает ничего, кроме того, как Дана мило хихикает с Пашей. А тот, приблизившись к её уху, шепчет что-то и уже ладонь пристроил у неё на коленке. Поглаживает. А взгляд похотливо-масляный, нетерпеливо зовущий, предвкушающий.
Неужели… согласится… с ним?
– Так я не поняла… – капризно тянет девушка.
«Да и хрен с тобой».
Илья спрыгнул со стула, стремительно приблизился к нужному столику, шагнул к дивану, ухватил Дану за руку, дёрнул вверх, к себе. Она особо и не сопротивлялась, выпрямилась, уставилась прямо в глаза.
Прочитала?
«Да. Да! Ты победила. Я видеть не могу, как ты тут… с другим. А когда думаю о том, что у вас будет дальше, просто крышу сносит. Да, я знаю, что ты знаешь. И ничего у тебя не выйдет. Ни с кем. Только со мной».
Паша попытался вскочить следом, но Серёга его остановил. Да он и сам быстро передумал, осёкся под прицельным взглядом.
«Да что ж ты дёргаешься? Неужели не видишь?
Стараешься, окучиваешь и – бесполезно. А мне даже слов не надо, просто потянуть за собой, и она идёт, послушно, не спрашивая «Куда? Зачем?». Потому что со мной. Со мной. А зачем, и так понимает».
Илья словно чувствовал, загнал минивэн с какую-то одинокую подворотню. У него ещё и окна задние затемнённые. Но вот вообще не важно. Да пусть кто угодно видит, пусть хоть целая толпа соберётся и глазеет – плевать!
Он распахнул заднюю дверь. Дана и сейчас не возразила, забралась внутрь, вжалась в сиденье. Вела его взглядом. А Илья отступил, вернулся к передней, той, что возле пассажирского кресла, распахнул и её, открыл бардачок.
То ли Алла прикололась (с неё станется), то ли случайно кто-то оставил, то ли реально у них в агентстве это входило в непременный комплект для минивэна, на уровне аптечки. Илья в первый же день обнаружил – картонную коробочку с презервативами.
Достал её, хлопнул закрываемой дверью, перед тем, как залезть в салон, бросил на сиденье. Перед Даной. Она по-прежнему смотрела на него, не на упаковку, хотя ж явно поняла, что там. И не говорила, ничего не говорила, ни слова ни проронила с того момента, когда он в кафе подскочил к ней. Да и не нужны были слова, когда по глазам легко читалось – ожидание и жадное любопытство: «Что ещё сделаешь?»
«Сейчас узнаешь».
Сел, потянулся к ней, но ничего не успел. Дана сдвинулась резким рывком, развернулась, забралась ему на колени, упёрлась ладонями в плечи, приподнялась, глянула сверху-вниз. Как будто это не Илья её сюда приволок, а она его.
Ну, нет. Он не позволит повторить прошлый раз, в универе, когда хотел показать, как легко подчинит себе её тело, но она переиначила всё по-своему. Тоже принялась расстёгивать его брюки, и тогда он сам едва не произнёс: «Прекрати».
Больше у неё такое не прокатит. И, пока она снова ничего не придумала, Илья запустил руки ей под свитер, уловил, как Дана вздрогнула от лёгкого прикосновения, торопливо провёл по напряжённому животу снизу-вверх, сдвинул чашечки бюстгальтера, сжал груди. Сильно, прекрасно понимая, что до боли. Но он так и рассчитывал, на вскрик, на стон. Тот и вырвался, сквозь стиснутые зубы.
Дана зажмурилась, будто отключилась от мира, на несколько секунд целиком погрузилась в собственные ощущения, а когда распахнула глаза, опять уставилась, с прежним интересом: «А дальше?», облизнула губы.
Дальше – медленно и нежно, едва касаясь, опять к поясу брюк, прочертил линию по животу над их краем, расстегнул, стянул пониже. Коснулся кожи подушечками пальцев, погладил. Дана судорожно сглотнула, вместо любопытства во взгляде теперь нетерпение. Голодно пялилась на его губы, а наклониться не решалась. Или специально не торопилась, копила напряжение.
Чокнутая абсолютно. И не поймёшь её. Не скажешь ведь, что умелая, но в такие моменты ведёт себя…
Кошка. Худенькая, но мягкая, гибкая, податливая, непредсказуемая, ненасытная. Но не ласковая, ни черта не ласковая. Не жалея, впивалась ногтями в спину, в плечи. Прокусила губу, нарочно, а потом прицельно смотрела в глаза.
И почему взгляд у неё настолько осязаемый? Впивался не хуже, чем ногти, рвал, сводил с ума.
Иногда он замечал, как беззвучно шевелились её губы, проговаривая неслышные слова. Похоже, его имя. Но не только, ещё что-то, что можно было представить, но никак не угадать. И так хотелось заставить её произнести это вслух.
Неужели невозможно всё-таки сказать, не скрывая, не запариваясь на принципы? Хотя бы сейчас. Но вслух прорывались только всхлипы и стоны. А уже после, поправляя оставшееся на ней от одежды и надевая снятое, Дана отвернулась. Показательно. Словно дверь захлопнула перед носом.
Он прямо почувствовал – внезапно выросшую из ниоткуда стену. Между ними. Не то, чтобы она была нерушимой и непреодолимой, но достаточно и того, что просто была.
Ну, правильно – всё же закончилось. Желания удовлетворены. А на что он ещё годится, кроме качественного траха?
31
Дана села прямо, поинтересовалась спокойно:
