– Я лучше тоже сама, на автобусе, – откликнулась Ксюша, посмотрела многозначительно, спрятав загадочную улыбку в уголках рта, а когда расходились возле крыльца, тихонько произнесла: – Пока.
Получилось у неё как-то по-особенному мягко и нежно, даже Ростик заметил и чуток насторожился. Но Ксюша ухватила его за куртку, нетерпеливо потянула вслед за собой:
– Не тормози!
И, как ни в чём не бывало, зашагала в сторону дорожки, ведущей к переходу и автобусной остановке.
Ростик вскинул брови, уставившись на Диму, озадаченно хмыкнул, но потом, пожав плечами, бросился вдогонку. Вот и хорошо. Пусть Ксюху и достаёт своим непременно последующим «И что это только что было?». А Дима остался стоять на месте, глядя в сторону подъездной аллеи. Всё равно отец подкатит прямо к крыльцу, чтобы развернуться.
Отцовский тёмно-серый Hyundai Santa Fe он заметил издалека. Хотя к самому крыльцу машина не подъехала, остановилась чуть поодаль. Дима направился к ней, а отец распахнул дверь и зачем-то начал вылезать навстречу.
– А ты чего? – подойдя, поинтересовался Дима. – В универ собираешься зайти?
Отец махнул рукой.
– Нет. Для чего мне? Просто в багажнике что-то мотается. Хочу посмотреть.
Он и правда обошёл машину, открыл багажник, озадаченно уставился внутрь, потом наклонился и, видимо, что-то поправил или переставил. Дима почему-то тоже не торопился усаживаться в машину, наблюдал за ним. Хотя ведь – совершенно ничего интересного или необычного. А отец выпрямился, захлопнул крышку, развернулся и вдруг – застыл. Потом, чуть наклонив голову, прищурился, будто внимательно всматриваясь, и напоследок, удивлённо вскинув бровь, вопросительно выдохнул:
– Алёнка?
11
Всю пару Решетников просидел ничего не делая, демонстративно отвернувшись к окну. Хотя насчёт демонстративно, возможно, Алёна сама придумала, а у парня действительно был повод настолько сильно задуматься и ни на что не обращать внимания.
Вдруг дома чего случилось.
Ну да, конечно. Разгоним фантазию до запредельных скоростей, придумаем людям проблемы, посочувствуем, проникнемся, или даже позлорадствуем, а потом выведем к тому, что хочется нам самим. Тоже крайне подходящее занятие во время учебной пары.
Алёна продержалась почти до звонка. И пусть этот игнор устроен не специально, всё равно раздражает и злит. В конце концов – для кого она тут распинается, объясняя?
– Решетников!
Он отреагировал не сразу – путь из прекрасного далёко занял несколько мгновений. Повернулся к ней лицом, посмотрел растерянно, с непониманием. Видимо, вернулся ещё не полностью. А потом почему-то попросился выйти, и Алёна опять подумала, что-то у него всё-таки произошло. Но, в любом случае, её это не касается.
Одну пару с айтишниками она отработала, осталась вторая. После неё возвращаться на кафедру Алёна не будет, лучше сразу отправится домой. Надо ещё забежать по дороге в магазин, купить что-нибудь на ужин. Или вдруг опять чисто случайно мимо проедет Шарицкий и, как обычно, свозит её в какое-нибудь заведение общепита, пусть даже в ту самую немного пафосную кафешку, в которую они заглядывают обычно. Алёне с ним тоже легко и комфортно, и можно болтать абсолютно обо всём.
Но на этот раз мимо проезжал не Шарицкий. Точнее, не проезжал, а стоял на парковке перед корпусом возле своей машины, на вид весьма солидной, большой, тёмно-серой.
Сначала Алёна его не разглядела, спустилась по ступенькам крыльца прошла несколько метров, намереваясь свернуть в сторону дорожки, ведущей к автобусной остановке, привычно окинула не слишком заинтересованным взглядом окружающее пространство и…
Они произнесли имена друг друга практически одновременно, наверное, и посмотрели одинаково, изумлённо, с сомнением, с недоверием.
– Алёнка?
– Глеб?
Он широко улыбнулся. Точно так же, как и раньше. И с тем же выражением, будто не промчались мимо долгие пятнадцать лет, будто они виделись только вчера, или вот прямо утром, случайно столкнувшись возле дверей расположенных по соседству квартир.
– Ну, конечно, я, я, я, – Глеб уверенно шагнул навстречу, поинтересовался, чуть насупив брови: – Неужели так неузнаваемо изменился?
– Совсем нет, – Алёна замотала головой. – Но… – тоже улыбнулась и тоже как раньше, не размыкая губ, ехидно скривив уголок рта и наморщив нос, – могу я не поверить своим глазам?
– Можешь, – согласно кивнул Глеб. – Я тоже не сразу поверил. Подумал, мерещится, перепутал. Просто невероятное совпадение!
Приветственные возгласы, удивление, радость от неожиданной встречи – всё как положено, прилично и чинно. А вот с Шарицким было совсем не так.
Алёна шла вдоль улицы, чересчур погружённая в свои мысли, особо не фиксируя внимания на том, что происходило вокруг. Да, если честно, и смотреть-то было особо не на что. Всё как всегда. Асфальт, дома, деревья, машины, проезжающие мимо или припаркованные к краю тротуара.
В этой тоже не нашлось ничего особенно, просто кто-то вылез из неё, застыл рядом. Но Алёне-то какое дело, зачем, почему, и кто этот человек. Она не рассматривала, просто двигалась вперёд своей дорогой, но стоило с ним поравняться, он вдруг вскинул руку, вцепился в Алёнин локоть, дёрнул на себя.
Она реально испугалась, когда почувствовала на своей руке крепко стиснувшие её пальцы, когда резкий рывок заставил её качнуться в сторону, привалиться к этому странному и наверняка опасному типу. Просто чудом не заорала, только потому что сердце замерло и дыхание перехватило. И столько мыслей сразу пронеслось в голове, от абсолютно безумных до самых рациональных «Ударить, как получится, чтобы вырваться и убежать». Но тут над самым ухом прозвучало негодующее и строгое:
– Непорядочно это, Одинцова! Хотела проскочить мимо, сделать вид, что мы не знакомы?
Она вскинулась, наконец-то рассмотрела и осознала, а дальше вырвалось уже само:
– Шарицкий, я тебя убью! Вот честно, убью.
– Не выйдет, – уверенно возразил Андрюха. – Я намного сильнее. И практически неуязвимый. Работа обязывает.
– Да мне плевать на твою работу и твою неуязвимость! – возмущённо воскликнула Алёна. – Супермен чокнутый. Я же перепугалась до полусмерти.
– До полусмерти? – переспросил Шарицкий, окинул оценивающим взглядом, заключил: – А выглядишь ничего так, живенько.
И опять захотелось, как делала в детстве, присесть на корточки прямо там, где стоишь, накрыть голову руками, потому что иначе вот от этого «типичного Шарицкого» никак не спастись, только спрятаться, переждать и перетерпеть, пока не отпустит. Нормальные методы тут бессильны, его не переговоришь, потому что ты-то дёргаешься, а ему, что ни скажи, хоть бы хны.
Правда, сегодня он не ограничился беспощадным троллингом. То ли пожалел Алёну, то ли повзрослел и остепенился сам, но, по крайней мере, после совсем коротенькой паузы продолжил:
