Вот почему зачастую любовь, чувства, способность признать ошибки и послать куда подальше гордость ради той, что нужна как воздух или вода, порицается и считается слабостью? Если я люблю, значит, я слаб или, наоборот, силён как никогда? Ведь вдвоём мы однозначно — сила. Это поодиночке мы все слабы. Разве это стыдно — сказать «люблю»?
Нет. Это смело, это сильно.
Почему я не сказал? Потому что сам себе не готов был признаться в том, что делаю то, от чего я зарёкся после развода с Даной — снова любить.
Я люблю всегда сильно. Весь люблю. Доверяю, всё готов сделать для нашего счастья, чтобы нам было комфортно вместе. Обычно таким, как я, плюют в ту самую душу, которую открыли, такие стервы, как Дана.
Понимаю, что не все женщины одинаковые. И Хитоми мне это доказала. Она другая, я точно знаю, что она бы не променяла своего мужа ни на кого другого. Понятия не имею, откуда такая уверенность, но против воли я стал ей доверять, пусть поначалу и относился предвзято, как и ко всем остальным красивым девушкам. Я был уверен, что моё сердце теперь уже никто никогда не разбудит.
Как же я ошибался… Самоуверенный болван! Просто я ещё не знал Старшову. Смешную девчонку, умную, нежную, страстную… Можно перечислять до утра. А потом взял и просто выгнал её. Просто выгнал.
Нет, ну как выгнал — я просто больше не могу делать вид, что она мне безразлична, мне стало тяжело быть рядом, я стал привязываться. Ну и испугался повторения истории с бывшей женой. Когда была история с Колином, чуть с ума не сошёл, увидев, как он её лапал. Думал, убью его просто — у него прямо мания на моих женщин, именно на моих! И какое же было облегчение, когда Старшова сказала, что он ей вовсе не нужен, и это было видно по лицу, когда мой братец пытался её обнимать.
А вот со мной ей было приятно. Точно знаю. Только вовсе не уверен, что она прониклась ко мне так же, как я. Она не простит мне принуждения к браку в начале. Я сам бы не простил себя за это. Но тогда я ещё не знал, что фальшивая жена станет для меня нужной по-настоящему.
Нет, ну так сидеть на попе ровно тоже не дело. Раз уж она так мне нужна, нужно всё же поговорить. Я же не трус. Ну и пусть скажет, что ненавидит меня, не прощает, посылает в дальние края, отлучает от церкви… Зато я буду знать, что не слабак, и я попробовал.
Решено. Завтра же увезу её с работы и всё скажу. Пусть сама решает, что теперь ей со мной делать. Нам ведь было хорошо вместе. Она меня любит. Может быть…
20
Утром после бессонной ночи ушло много времени, чтобы привести себя в божеский вид. Полночи слова всё подбирал и думал, думал, думал…
В офис приехал ровно в девять, чему удивились сотрудники, которые привыкли к тому, что я всегда на работе заранее. Сегодня мне не до работы, ни на чем не смогу сосредоточиться. День будет непростым, всё придётся перепроверять за самим собой.
Остановился напротив стола Кэт. Он был пуст. Она не пришла ещё? Странно, за всё время работы со мной она опоздала лишь раз — в самый первый день, и то я тогда придрался. Потом сжалился и разрешил приходить за двадцать минут, так как девчонка уже шустро управлялась со всем. Почему же сегодня она вдруг так опаздывает? Что-то случилось? Ощутил волнение.
Прошёл в кабинет и снял пальто. Повесил его в шкаф и сел за стол. Включил компьютер. Первым делом необходимо ответить на почту. Пока листал письма, всё поглядывал на часы.
Девять-десять, Старшовой по-прежнему нет. Ладно, подождём ещё.
Девять-двадцать, и я начинаю сердиться и одновременно продолжаю переживать. Она никогда себе такого не позволяла. Точно что-то случилось. Но почему тогда не позвонит и не предупредит?
Девять-тридцать. Ну хватит, сам тогда позвоню и узнаю, по какой чёртовой причине она не явилась на работу. Прогулять решила?
— Алло, — ответила девушка после череды длинных гудков в трубке.
— Старшова, а ты где? Ты время видела?
— Простите, мистер Донован. Я как раз сейчас собиралась вам звонить.
Мистер Донован? Ну ясно, мы теперь снова на официал перешли, так как вроде как разводимся, и умная девочка Кэт приняла решение держать субординацию.
— Я заболела и открыла больничный лист, — говорила она.
— Чем ты больна? — строго спросил её.
— Не беспокойтесь. Обычная простуда. Но несколько дней меня в офисе не будет.
— Ясно. А ты сейчас где? — спросил я не в тему.
Повисла пауза. Она растерянно спросила:
— А зачем вам это знать? Я ведь вам больше не жена.
Потому что я хочу знать, куда она пошла. Квартиры съемной у неё сейчас нет. И ещё хочу понимать, что за ней кто-то приглядит во время болезни.
— Хочу знать, что ты не в одиночестве болеешь, и тебе есть кому таблетки купить.
— Спасибо за заботу. Я не одна, — отозвалась Кэти.
— С кем? — выпалил я.
— Мистер Донован, вы задаёте слишком личные вопросы, — стала явно сердиться она. — Я не обязана вам отвечать.
Не обязана. Но я хочу знать!
— Ты у матери?
— Да какая разница тебе? Простите… Вам.
— У матери или нет?
— Да, у неё. Всё на этом? Допрос окончен?
— Окончен. Врача вызывали?
— Мистер Донован, — Кэти начала раздражаться от моей настырности. — Смею ещё раз вам напомнить, что вы сами решили разорвать этот брак. И поэтому я сама буду разбираться со своим здоровьем.
— Заеду вечером.
Снова повисла тишина, потом растерянная совсем Старшова тихо спросила:
— Зачем?
— Поговорить хочу.
— Что-то срочное по работе?
— Именно.
— Тогда, конечно, приезжайте. Если это никак не может подождать.
— Никак не может. И врача вызови. Я проверю. До связи.
* * *
День был просто бесконечным. Только и торопил часы, чтобы дела на сегодня оставили меня в покое и я мог поехать к ней.
Тянуло туда так, будто если сегодня с ней не поговорю, то случится что-то страшное. Понятия не имею, откуда вдруг такое чувство, но я склонен доверять своей интуиции. И пусть я немного обманул Старшову, и разговор вовсе не имеет к работе никакого отношения, но он нам необходим. Пока всё ещё можно исправить.
Всё же не выдержал и уехал из офиса раньше, снова удивив свой персонал. Хотел перед визитом к ней заехать в один магазин и сделать покупку. Для Кэт. После магазина направился прямиком к её матери. Припарковался возле дома. Уверенно постучал в дверь.
— О, мистер Донован! — вежливо улыбнулась мне Хана Бенсон, когда открыла дверь.
Мать Кэти впустила меня в дом.
