Всё, что мне нужно сейчас, это представить себя на стройке. Он тоже на ней, и мне просто нужно почувствовать, где он, понять направление, в котором глаза смогут увидеть его.
Я закрываю их и ощущаю, как раскачивает моё тело ветер, как дождевые капли делают его материальным, хотя сейчас мне нужно быть духом, умеющим слышать и видеть в другом измерении.
Я знаю, где он, конечно же, я знаю. Конечно же, я чувствую его. Как и всегда.
Мои ноги разворачивают меня в направлении, в которое мозг никогда бы не повернул. Если я пойду туда – мне конец, потому что там нет подъёма на вершину скалы, где построен сруб, где мои руки уже столько дней возводили теплицу. Там отвесная стена скалы, там неизбежная смерть.
Я знаю об этом, но бегу, перепрыгивая барханы, белёсые стволы мёртвых деревьев на песке, камни, обегаю валуны. Только раз останавливаюсь, чтобы взглянуть на море. Выглядит оно до умопомрачения грандиозно: стена из сотен тысяч тонн воды, а я – маленькое, хрупкое, ничтожное создание не боюсь её, потому что он говорил, будто выжить мы сможем, противостоять сможем, главное – держаться вместе, помогать друг другу.
– А-а-альфа-а-а! – раскатываю я все доступные децибелы своего голоса по пляжу, склонам гор.
– Аа-альфа-а-а! – расчёсываю им кусты и деревья, верхушки елей, кудри сосен.
– Аа-а-альф-а-ааа! – вспахиваю им всё, что есть на планете Земля.
Я вою его имя, пою его, и «Альфа» превращается в одно бесконечное «А». Другое имя. Оно проще, но ярче, чётче.
Я останавливаюсь, в лесу так тихо, словно никакого цунами нет, море спокойно и стабильно, как и все дни до этого, а стена над ним мне приснилась. И я без ора, без крика, спокойно произношу имя.
Он появляется почти сразу: даже не бежит – несётся на всех парах, зажав свой мачете в руке.
– Что? – выкрикивает, между рваными вдохами. – Что стряслось?
И я спокойно ему отвечаю:
– Цунами.
Глава 36. Этот день открыл мне глаза
Jónsi – Pyralone
Его глаза раскрываются ещё шире, хотя я не думала, что это возможно. Треть секунды спустя моя рука в его руке, и всё, что мне остаётся – стараться не спотыкаться, не мешать ему. Он ломится в направлении, которое сама я никогда бы не выбрала, но у меня нет сомнений – никто не знает лес лучше его. Иногда мне даже кажется, что он какой-нибудь лесной бог, приставленный к нашей придурковатой группе, чтобы присматривать. Помогать. Защищать. Оберегать беспомощных.
Я вижу его руку, локоть, плечо и участок лица. Мне нравится, как его волосы местами прижимаются к голове, как непослушно торчат около шеи тоже. Надо бы сказать ему об этом. О том, как сильно он важен для меня.
Но среди всех мыслей, большая часть из которых связана с преодолением бесконечного кустарника, скалистых выступов, и сожалениями о том, как же всё-таки мала скорость человека, как он слаб и беззащитен, выделяется самая главная, преобладающая над всем остальным: если бы только он повернулся так, чтобы я смогла ещё раз увидеть его глаза прежде, чем нас смоет и разорвёт.
И он будто слышит – разворачивается. Его лицо, сосредоточенное, строгое, собранное, вглядывается в то, что с треском и грохотом беснуется за нашими спинами. Таким красивым как сейчас, никогда ещё не был.
Он чувствует мой взгляд и только мгновение смотрит в ответ – больше нельзя, но даже этого времени мне достаточно, чтобы увидеть его уверенность, силу и… ещё кое-что. Оно такое большое, огромное, необъяснимо могучее, во всяком случае гораздо сильнее меня и его вместе взятых, что в моих ногах случается прилив космической энергии. Они несут меня вслед за его ногами, отбросив усталость, сомнения и зачатки отчаяния, стоны погибающих сосен и елей, гул разбитых камней, потому что есть нечто сильнее стихии. Сильнее экспериментов по стиранию памяти.
Это закуток между скал. В тесноте, почти полной темноте здесь выжило дерево. Его веток отсюда не увидеть – они где-то бесконечно далеко вверху, там, где свет и солнце, а здесь только ствол.
Правой рукой Альфа размахивается и вбивает в дерево свой мачете, левой расстёгивает и выдёргивает кожаный ремень из своих джинсов. Его движения так точны и молниеносны, что я не успеваю даже задуматься, зачем он всё это делает. Через мгновение его ремень затянут вокруг меня. Одним рывком он заталкивает меня в углубление и прижимается всем телом.
– Разгоняй дыхание!
Я всё понимаю, вдыхаю быстро и глубоко, затем ещё и ещё, хотя делать это трудно, уткнувшись носом в его грудь.
Когда его руки накрывают мою голову, я понимаю, что время последнего вдоха – самого глубокого, самого важного, пришло.
Шум, треск и грохот внезапно исчезают, ноги, плечи, всё тело обжигает холодом. В этот момент я думаю о том, что Альфа спрятал меня в скале от ударов брёвен и камней, закрыл собой. А что будет с ним?
Я с силой сжимаю руками его талию, стараюсь отодвинуть от себя и взглянуть на лицо – жив ли? Больно ли ему? Но он сам как скала – упёрся локтями и коленями в каменную стену за моей спиной и держит в этом зажиме, как в клетке. Мне приходит в голову, что, если в нём всё ещё столько силы, он не может быть мёртвым.
Внезапно давление на мою грудь ослабевает, значит и напор воды ослаб. Ещё через мгновение Альфы рядом со мной больше нет.
Это не вода, это пена, вернее каша из веток, листьев, щепок – сплошная мгла. Как ни старайся хоть что-нибудь разглядеть – невозможно. Я приказываю себе не паниковать и что есть мочи вглядываюсь в пузыри вокруг меня, ищу плечо, руку, ногу – хоть что-нибудь.
Потом вдруг чувствую, как впивается ремень в мой живот, и сразу понимаю, что больше не стою на земле – я плаваю, вернее, кто-то тащит меня вслед за собой. И тут же вижу плечо, руку, лицо. И дерево. Вернее, ствол. Мы поднимаемся вдоль него! Поняв это, я стараюсь двигаться в нужном направлении самостоятельно. Мы оба должны выжить, и у меня нет права висеть в его руке.
Внезапно перед глазами возникает его лицо. Альфа кивает и отпускает меня. Я не понимаю, что он хотел мне сказать, но уже через мгновение вижу всё собственными глазами – лаз между скал сузился настолько, что нам никак вдвоём не проскользнуть.
Мы делаем это по очереди, я первая. Мой вдох лихорадочный, судорожный, мне больно в груди, я вдыхаю ещё и ещё, и понимаю, что ему никак рядом со мной не просочиться и не надышаться. А вода понимается. Она всё время поднимается, и я вместе с ней.
Делаю ещё один вдох, и ползу обратно. Изо всех сил толкаюсь руками и ногами – подниматься вверх было проще. Но если я потеряю хотя бы секунду, с ней в этих скалах может остаться его жизнь.
Он соображает быстро, поднимается за воздухом, но почти сразу опускается обратно.
Снова мой черёд делать вдох, и когда выныриваю, вижу выступ, за который можно ухватиться. У меня получается подняться над водой почти по пояс. Я упираюсь спиной в одну стенку, носками в другую. И ещё рывок, чтобы подняться выше. В то же мгновение голова Альфы выныривает, он с жадностью глотает воздух и цепляется руками за выступ подо мной.
