Боже, как давно я живу на свете! Не слишком приятное открытие. Понять, что ты уже была звездой, когда битлы еще только настраивали свои гитары… нет, это не самое большое удовольствие. Лучше не будем рассуждать на эту тему. При упоминании своего года рождения у меня портится настроение. Я вовсе не старая кляча, может, и старая, но не кляча, или, наоборот, кляча, но не старая, я еще не решила, как лучше, над этим стоит подумать. У мужчин возраст не играет такой роли, как и красота, а вот нам, женщинам, куда труднее. Но я не жалуюсь и счастлива, что родилась женщиной.
Да, вернусь к своим коммерческим успехам. Кроме миллионного гонорара и приличных финансовых условий, я умудрилась выторговать у студии еще одну уступку, которая вовсе не показалась уступкой на первый взгляд. Но я-то знала, какой это Клондайк. Фильм снимали в системе Todd-AO, то есть в широком формате, разработанном Майком, права на который теперь принадлежали мне, как вдове.
Мне на удивление легко удалось убедить Вагнера, что столь масштабный эпический фильм снимать иначе как для широкого экрана просто глупо.
– Как вы намерены показывать многолюдные сцены, узкой полоской?
Все правильно, собирать тысячи статистов и строить полномасштабные декорации, чтобы потом потерять все только из-за узкого экрана, нелепо. Студия согласилась со мной, на мой счет потекли проценты. Думаю, Майк был бы рад увидеть такую расторопность и хватку супруги, я оказалась хорошей ученицей.
Это не все, именно я настояла на съемках в Европе, потому что в Америке пришлось бы платить сумасшедшие налоги со своих доходов. Непатриотично? Зато выгодно.
Столь разумному предложению не противились и остальные члены съемочной группы, просто никто не рискнул требовать и даже предлагать, чтобы не быть обвиненным в меркантильности в ущерб служению кинематографу. А я рискнула. Служению совсем не мешают высокие заработки, напротив, весьма греют душу. У Бальзака есть прелестное и очень верное выражение: «Деньги нужны для того, чтобы без них обходиться». Могу добавить: умение их делать ничуть не вредит таланту, если, конечно, талант не приносится в жертву деньгам, а сопутствует им.
Снять нечто вроде ремейка немой картины с Тедой Барой в заглавной роли собирались за каких-то пятнадцать недель. Меня это вполне устраивало, но… В жизни этих самых «но» куда больше, чем всего остального. Мы снимали фильм два года!
Общеизвестно, что на этом фильме студия «20 век Фокс» практически разорилась, а Элизабет Тейлор обогатилась. Все так, но это не главное. Для меня не главное.
Я встретила Ричарда Бартона и пропала, во всех отношениях пропала.
Я уже говорила, что знала, что должна быть с Ричардом. Знала, что это неправильно по отношению к другим, к Эдди, к жене Ричарда Сибилл, что это жестоко, что самого Ричарда еще нужно заставить решиться на такое, но знала, что это будет.
Началась моя новая жизнь – жизнь с Ричардом. Это так, потому что я с ним даже тогда, когда он без меня. Даже сейчас, когда его уже нет на Земле, я все равно мысленно с ним. И с момента нашей встречи на съемках «Клеопатры» была всегда, каждую минуту, каждый миг. Когда мы ругались и мирились, когда женились и разводились, когда я болела или он мне изменял, даже когда бросала и уезжала сама, когда была замужем за другими, я все равно была с Ричардом.
Пожалуй, моя жизнь делится именно так: на две части – до Ричарда и с ним.
Эдди не смог удержать меня, смог бы только Майк Тодд, но его уже не было рядом. Иногда мне приходила крамольная мысль, что это сам Майк вернулся ко мне в образе Ричарда, хотя они мало чем похожи…
«Клеопатра» для Тейлор и Бартона
Этот фильм обрел мировую известность, но не количеством полученных «Оскаров», не рекордными кассовыми сборами или битком набитыми кинозалами, а статусом самого дорогого фильма и нашим с Ричардом Бартоном романом.
Студия «20 век Фокс» словно нарочно сделала все, чтобы мы встретились и влюбились. Всесильный Занук поручил продюсировать фильм Вагнеру, а тот сначала выбрал режиссером Рубена Мамуляна, позже замененного на Манкевича. Проблемы на съемках были с первого дня до последнего.
Съемки «Клеопатры» стали примером того, как не надо делать кино. Занук, Вагнер и Манкевич поступили глупо, не запатентовав все промахи «Клеопатры», потому что их можно было бы внести в учебники для кинематографистов и серьезно поправить финансовые дела. Жаль, что я не сообразила это в свое время.
Фильм начали снимать, практически ничего не продумав, сказалась уверенность Занука, что в Голливуде сойдет все. В Голливуде. может, и сошло бы, получилось барахло или пошлая поделка, и ладно. Но если Мамулян был согласен быстро что-то слепить на тему Древнего Египта, главное, чтобы статистов побольше и декорации масштабней, то Манкевич заниматься третьесортной поделкой не желал. После переезда в Европу начались проблемы. Где нужно снимать Рим, как не в Риме? Но там проходили Олимпийские игры (меня не подводит память?).
Какой глупец решил заменить Рим Лондоном, а не Мадридом или Флоренцией, например, не знаю. Уже не помню с какой стати (не иначе после вечеринки) Скурасу с Вагнером пришло в голову снимать Египет в Лондоне да еще и осенью. Чтобы не тащить тяжеленные, огромные декорации в Европу, их в Голливуде уничтожили (сейчас научились этого не делать, приберегая для следующих фильмов, так удобней), а на студии «Пайнвуд» построили заново. Осень в Англии не похожа на летний Египет абсолютно, это и дураку ясно. Хмурое, серое небо, морось, а потом и просто пар изо рта у людей и лошадей… Красота, а не Египет.
Я Лондон люблю, но трудно делать вид, что умираешь от жары, дрожа на холодном, осеннем ветру в тоненьком платье. Трудность создать впечатление убийственного пекла в стылый, осенний день – это еще полбеды, актеры могут играть жару на снегу или мороз в тропиках, было бы что играть. Но не простывать мы не могли. Началось чихание, бронхиты, а у меня и пневмонии.
Когда Вагнер попробовал укорить меня простудами, я встала, сбросила пальто, в которое куталась, и протянула ему, оставшись в полупрозрачной тунике, едва прикрывавшей грудь и ноги:
– Возьмите!
– Зачем? – Вагнер уже понимал, что сейчас что-то будет.
– Возьмите и держите так, чтобы на меня не дул ледяной ветер и не летели брызги холодного дождя! Если вам это удастся, клятвенно обещаю, что не стану покрываться синей кожей с пупырышками, дрожать на ветру, как тонкий листок, и кашлять тоже не буду. Да, хорошо бы и свое пальто снять, оставшись в одной тонкой рубашке без рукавов.
Вагнер швырнул мою одежду и бросился прочь. Но это действительно было невыносимо, мы мерзли и чихали всей группой, болела не одна я, но я больше всех.
Снять успели всего несколько кадров, когда я подхватила спинальный менингит. Для тех, кто не болел такой гадостью (и пусть не болеет!), коротенькая справка: это воспаление оболочек мозга (в данном случае спинного) из-за инфекции. Невыносимая головная боль, боль в спине, рвота, невозможность смотреть на свет и явная угроза жизни вообще. Большие дозы антибиотиков помогли снять воспаление, но ни о какой работе не могло идти речи. Оставив группу скучать в Лондоне, я отправилась в Калифорнию на реабилитацию.
