Дэвид был доволен тем, что вывел меня из равновесия. Он продолжал свои атаки:
– Но мистер Бартон играет не постоянно, как другие театральные звезды.
– Как кто, Лоуренс Оливье? Вы смеете говорить, что Оливье не снимается в фильмах за деньги?! Или что работа Ричарда Бартона в оскароносных фильмах хуже игры любого из актеров лондонских или бродвейских театров?
Я горячилась, а Бартон молчал, просто сидел и отстраненно молчал. Это сбивало меня не только с толку, но и вообще с занятых позиций.
– Не олицетворяете ли вы себя с Фаустом?
Это был предел, я просто обругала Левина.
– Если бы я ушла из кино на сцену, вы заявили бы, что Элизабет Тейлор продалась?! Если Бартон Фауст, то кто же тогда я?
Я говорила, что слова Левина обидны, что Ричард продолжает играть на Бродвее, что игра киноактера не менее значима… Но наткнулась на взгляд мужа и поняла, что он сам согласен с ведущим. Это было главным шоком, после которого ни заступаться за Бартона, ни что-то доказывать журналистам уже не имело смысла.
Бартон считал так же! Словно с тех пор, как мы встретились, у него не было никаких достижений, словно потерял куда больше, чем получил.
Но ведь это я учила его играть перед камерой! Даже через много лет, просматривая «Клеопатру», которую Ричард так не любил, я невольно радовалась, что совершенно театральный актер, он постепенно стал чувствовать камеру, особенно на крупных планах, и стал играть куда естественней. И сейчас, глядя на какой-то кадр, могу сказать, в начале или в конце съемок он был сделан.
Бартон много прибавил в умении держаться перед камерой. Во время первых дублей он орал и старательно поворачивался лицом к Манкевичу. На вопрос зачем, только пожимал плечами:
– Чтобы было лучше слышно.
– Но ведь в этом нет необходимости, озвучание будет отдельно.
Иногда появлялась другая проблема: Ричард забывал, что нас снимают крупным планом. Понимаю, что актеру, играющему на большой сцене, вовсе не обязательно чувствовать каждую мышцу лба или подбородка, ведь этого просто не увидят уже с третьего ряда, зато услышат голос и уловят жесты. Но в кино-то иначе. Наезжающая камера уловит малейшее изменение выражения глаз, движение уголков губ, раздувшиеся ноздри или моргание.
Киноактерам не менее трудно в театре, когда не хватает яркости жестов, громкости голоса, пластики движений.
Ричард, хотя и играл в кино, актером был все же театральным. И учила его премудростям взаимоотношений с камерой именно я. Неужели это все было лишним?
А еще… Бартон очень любил славу и деньги. Возможность позволить себе все, любой каприз для него была важна, как и то, что благодаря славе он мог получать все лучшее – места в ресторанах, которые тоже были лучшими, лучшие билеты, лучшие отели… Мы не знали слова «нет» или «нельзя», таких слов больше не существовало в нашем лексиконе, как и в головах у тех, с кем мы имели дело. Но ведь это благодаря славе!
Даже заработай он миллионы в театре или как писатель, таких возможностей все равно не было. Я знаю многих миллионеров, перед которыми не станут распахивать любые двери или встречать их самолет.
И теперь Ричард так легко все отвергал!
Он был согласен с ведущим, что продал актерскую душу за возможность видеть свое изображение на киноафишах. Бартон продал свою душу, как Фауст…
Само собой подразумевалось, что я была если не тем самым покупателем его души, то содействовала падению ангела всеми силами.
Деньги и особенно слава ломают многих, иногда не просто ломают, а уничтожают. С этим жить очень тяжело, не всем по плечу, но бывает, когда человек просто бежит от того и другого, а бывает, как Ричард, стремится к ним всей душой, а достигнув, не выдерживает бремени.
Ни деньги, ни слава не плохи сами по себе, все зависит от человека, способен ли он вынести такой груз или сломается, обвиняя всех вокруг в своей слабости.
Немало болтунов твердили, что Бартону не давали «Оскара» из-за меня, по их словам, я либо отпугивала академиков, либо перебивала статуэтку у мужа.
И вот 1978 год, сообщение, что Ричарда снова номинировали за «Эвкуса». Я нарочно не смотрела фильм, чтобы не переживать, и церемонию тоже не смотрела. Однако не могла найти себе места, пока проходило награждение. Неужели в седьмой раз мимо? Не может быть! Пусть лучше Бартону вручат «Оскара», а обо напишут, что это я виновата в стольких его провалах. «Вечный номинант»… Нет, это не про Бартона, он гениальный актер, куда лучше многих, статуэтку получавших, он должен быть награжден.
Пятидесятая, юбилейная церемония… все красиво, и будет правильно, когда Ричард Бартон станет произносить слова благодарности за врученную статуэтку. Я уже заранее простила Академии все ее прежние проступки в отношении мужа (у меня никак не получалось считать Бартона бывшим). Если только они вручат Ричарду награду в этот раз, я признаю академиков умницами и напьюсь. На сей раз я буду иметь право!
Уорнера привычно не было дома, и я, с десяток раз измерив шагами спальню, перебрав огромную стопку книг в попытке что-то почитать, метнулась к телевизионному пульту. В конце концов, смотреть можно и вовсе не церемонию, а что-то другое, каналов множество, найдется какой-нибудь старый фильм…
Как назло, почти сразу наткнулась на старый фильм «Синяя Борода». Со злости выключила телевизор, потом включила снова. Да что творится, почему я не могу посмотреть церемонию награждения?!
– … женскую роль второго плана актриса… Ванесса Редгрейв за роль Джулии в фильме «Джулия»!
Сколько лет прошло, а помню лучше собственного награждения. Ванесса молодец, и статуэтка получена заслуженно.
– … лучшая актриса… Дайан Китон за роль Энни Холл в одноименном фильме!
Ну, черт же возьми! Сколько можно лить слезы и благодарить?! Она рада, сыграла прекрасно, все понятно, сказала «спасибо», и можно выметаться! Нет, благодарит и благодарит!.. Господи, сколько ненужных эмоций! Да уступай ты место следующему, иначе вся остальная церемония будет свернута из-за недостатка времени. Какие эти бабы противные, даже прелестная Дайан Китон тоже противная, словно, кроме нее, никого на церемонии не награждают. Вот еще одно «спасибо», будто в зале собрались глухие или тупые, не понимающие с первого раза.
Я извелась, следующие мгновения показались немыслимо растянутыми. Боб Хоуп что, разучился нормально разговаривать? Или он считает, что церемония будет тянуться еще два дня? Наблюдая за тем, как Дайан медленно удаляется за кулисы, я решила, что у нее что-то со спиной. Да-да, несомненно повреждена, нельзя же так медленно двигаться, если ты не инвалид?!
И вот представление актеров, претендующих на «Оскара» за лучшую мужскую роль. У Бартона сильные соперники, один Вуди Аллен в своем «Энни Холле» чего стоит! Марчелло Мастрояни… Джон Траволта… ну, и этот молодой Дрейфус, он не в счет, но все же. Ничего, тем почетней будет победа. Чуть подумав, я милостиво разрешила Вуди Аллену получить «Оскара» как лучшему режиссеру, это куда почетней. Мастрояни уже свое имел, а у Траволты все впереди. Ричард Дрейфус вообще в расчет не принимался, молод, и к тому же роль комедийная.
