– Дети останутся сиротами… дети останутся сиротами…
Разрядилось все… смехом. Джессика, в ужасе раскрыв глаза, произнесла:
– Как с «Битлз»…
Сравнение с мальчишками почему-то нас троих рассмешило. К тому же раздались сигналы полицейских машин, прибывших на помощь. Я принялась помахивать ручкой, шепча те самые «Фак ю! И тебе фак ю!»…
Все это не могло не нервировать, а любое неудовольствие Бартон привык выплескивать на меня. Девочка для битья, отдушина, на которую можно наорать в любую минуту, даже если тебе просто надоели орущие под окнами фанаты или из-за дурной погоды болят суставы с застарелым артритом. Только эта «девочка» не собиралась молча сносить все нападки, я отвечала тем же, мы орали друг на дружку так, что слышала половина отеля. Мне казалось, что сам того не сознавая, Ричард винит в сумасшествии фанатов и нашем ненормальном образе жизни меня. От этого становилось еще обидней.
Как хотелось послать всех к черту и отправиться в Пуэрто-Вальярта на свою виллу, чтобы спокойно почитать и погреться на солнышке. Однажды я со вздохом объявила о своем желании, Бартон фыркнул:
– Не стоит, затопчут и Пуэрто. Хорошее же место, пусть хоть другие отдыхают спокойно.
Почему поклонники, не все, конечно, а вот такие, сумасшедшие, готовые визжать, орать и рвать на части, не понимают, что они отравляют жизнь своим кумирам, даже я, с детства привыкшая к орущим толпам и необходимости пробираться куда-то с помощью полиции, была потрясена волной безумия, вызванного нашим браком. Ну поженились, что ж из-за этого волосы рвать на сувениры?
Я всегда очень боялась за детей. В Пуэрто-Вальярта было еще относительно спокойно, а вот после сумасшествия в Торонто и затем в Бостоне мы принялись выставлять жесткие условия безопасности своего пребывания. Возможно, это повлияло на решение больше времени проводить в Европе. Поклонники в Америке куда более фанатичны и готовы рвать кумиров на части. В Англии много спокойней, в Швейцарии тем более, трудно в Риме, там долго помнили съемки «Клеопатры» и тоже желали иметь на память клок волос «Лиз и Дик». Но даже моих густых волос на всех не хватило бы.
Майкл, тебе хорошо знакома жизнь, когда ты видишь город либо из окна своего номера в отеле, либо поверх голов многочисленной охраны и ревущих фанатов. Из дверей отеля сквозь толпу с вымученной улыбкой на губах и опасливой мыслью, сумеет ли охрана удержать наступающих поклонников, в распахнутую дверь лимузина, куда тебя почти вталкивают, потому что напор желающих выразить свое восхищение явно превышает физические возможности охранников, помахивание рукой из машины и снова мысль, что автомобилю не удастся пробиться… Потом тебя также вытаскивают из машины, например, перед дверью ресторана или какого-то зала, протискивают внутрь иногда почти бесцеремонно, но ты не обижаешься, лучше получить легкий тычок в спину от охранника, чем быть порванной на части теми, чей напор он сдерживает.
К тому времени, когда полиция, наконец, научилась выставлять заграждение подальше, как делали во время визитов королевских особ, у нас было не счесть синяков от щипков поклонников. Никогда не думала, что существует столько ненормальных, которым доставляет удовольствие ущипнуть кумира, но испытала это на своем теле и поняла, что человеческая дурь не имеет границ. Что за удовольствие – поставить мне синяк на предплечье? Но кому-то это удовольствие доставляло…
Не будем о грустном, все же куда больше тех, кто действительно приходил посмотреть, поприветствовать, выразить свою любовь. Таких больше, и их глаза запоминаются сильнее, чем выходки ненормальных фанатов. Правда, таким редко удается пробиться в первые ряды, обычно совестливых оттесняют.
Бартон смеялся, что я должна платить высокие налоги не столько потому, что у меня большие заработки, сколько из-за необходимости держать штат конной полиции и тратить уйму сил на ремонт столбов и ограждения по пути моего следования. Я согласна, если бы полиция и правда защищала и принимала так называемые превентивные меры, но в самом начале нашего брака охранных мер было явно недостаточно, и платить тем, по чьей вине я сутками лежала в номере с примочками на лбу и перебинтованными руками, не хотелось.
Вот как я сердита на ненормальных фанатов и не умеющую справляться с ними полицию!
Если серьезно, то невозможность жить нормальной жизнью – проблема для большинства звезд. Закон прост – стал звездой, значит, стал всеобщим достоянием, забудь о своих собственных интересах, живи в угоду публике. Иного не дано, если есть популярность, значит, есть подглядывание, подслушивание, нездоровый интерес, гадкие сплетни, откровенная ложь, которой иногда больше, чем правда, и чем наглее эта ложь, тем больше ей верят. Каждый считает вправе сунуть нос в личную жизнь звезды, а если нос прищемили, то выдумать гадость и выдать ее за с трудом добытую информацию. Публика все проглотит.
Сейчас это стало привычным, но начинали с нас с Бартоном. Я не хвастаю, я сокрушаюсь. Иногда кажется, что мы оказали нехорошую услугу нынешним звездам. Может, если бы мы воевали с этой волной лжи и наветов, судились, выступали против, то папарацци были бы более осторожны. Но это означало бы превратить свою жизнь в сплошное судебное заседание, а тратить на это время и силы вовсе не хотелось. Казалось, проще не замечать, улыбаться, помахивать ручкой, сквозь зубы посылая к черту, и жить, как живется.
Бартон говорил, что нужно построить большой дом на отдаленном острове и накидать в воду вокруг плавучих мин. Но потом сам же смеялся, что, пожалуй, повесился бы в этом доме через неделю, как только соскучился по друзьям и выпивке. Возможно, мне было легче, я с детства просто не знала другой жизни, став звездочкой в десять, уже к четырнадцати привыкла к тому, что узнают на улице и приветствуют. Правда, привыкнуть к тянущимся к лицу и дергающим за волосы рукам фанатов так и не смогла.
Я уже многие годы мало интересна папарацци, они, конечно, преследуют каждый мой выезд в госпиталь и возвращение из него, но волос не рвут и за руки не щиплют. А виллу в Беверли-Хиллз охраняют тренированные парни из Израиля, там хороший спецназ. Хотя охраняют они не меня, кому нужна старая развалина, о нападении сексуального маньяка в моем возрасте и с моими болезнями можно только мечтать. Охраняют мои драгоценности, это верно, потому что я не могу позволить им пропасть. Вовсе не из скряжничества, а потому что считаю себя всего лишь их хранительницей, придет время, когда меня не станет, и драгоценностями будут владеть другие люди, очередные хранители, как были и до меня.
Мы вечные странники, обреченные жить в отелях и съемных виллах, где все устроено и обустроено другими, конечно, благодаря славе нам не приходится подстраиваться под правила, скорее везде правила подстраивались под нас. Конечно, когда ты знаешь, что любое твое пожелание, любой каприз будет выполнен, что тебе все принесут, за тобой уберут, тебе организуют, если придется, задержат даже вылет самолета, постепенно забываешь, что миллионы людей живут несколько иначе. А если вокруг тебя так всегда, то есть с детства для тебя все и ты прекрасно знаешь, что это не поднесено богатыми родителями, а заработано тобой самой, это твои гонорары дают возможность покупать виллы, снимать шикарные номера в отелях, оплачивать услуги толпы помощников… Ну как же тут не почувствовать себя звездой?
