Большой армейский вентилятор, гнавший воздух для изображения ветра при езде в автомобиле, подхватил мелкую металлическую стружку тоньше иголки. Куда она влетела? На всей площадке не нашлось другого места, кроме моего глаза! Пришлось вмешиваться хирургам, чтобы я не осталась циклопом. Жалко было бы потерять такой красивый глаз…
Его спасли, как еще десятки раз спасали меня и потом. Пожалуй, я в равной степени порождение Бога, мамы с папой и врачей…
Вскрыть горло, которое вдруг перестало дышать… Это называется трахеотомией и оставляет шрам на том месте, где была вставлена металлическая канюля, такая фистула, которую требовалось прикрывать пальцем, желая что-то произнести, иначе из горла вырывался только свист. А еще, когда захочешь что-то выпить или съесть, в противном случае все норовило через эту канюлю вылиться. Приятно? Не слишком. Большинство моих колье изготовлены так, чтобы шрам прикрыть.
К тому же была угроза потери голоса или того, что он останется хриплым. Нежная, чистенькая барышня с хриплым вульгарным голосом? Нет уж, лучше немая, так элегантней. В результате я победила все – голос, и вполне приличный, остался со мной.
Конечно, сделав нам рекламу и превратив в звездочек, MGM заботилась о нашей внешности, особенно это касалось моей, потому что прыщ у звездочки, амплуа которой «соседская девчонка» или «сорванец», это не катастрофа, а вот на лице чистенькой, ухоженной «маминой дочки» с приличным воспитанием – трагедия. Любой чих – проблема, покраснение кожи от солнца – повод для беспокойства, а уж юношеские угри и вовсе катастрофа. К маминым наставлениям и заботам по поводу всегдашней ухоженности прибавились студийные.
Я думаю, звездой я стала в один совершенно определенный момент. Уже не помню, что именно не устроило Луиса Барта Майера, наверное, очередное превышающее пределы разумного требование моей мамы, но Майер накричал на нее. И я в ответ заорала так, что зазвенели стекла в окнах:
– Да пошли вы к черту со своей студией! Пойдем, мама.
Мне было одиннадцать, и я посмела наорать на всесильного Майера. Мама покорно отправилась за мной, потому что после такого даже на коленях прощение не вымолить. В приемной было тихо, как на кладбище, на меня смотрели, словно провожая в последний путь. Нагрубить Майеру значило вычеркнуть себя из списков актрис на веки вечные…
Я шла и ловила улыбки – у кого-то сочувствующие, у кого-то ехидные, у кого-то перепуганные. Кто-то радовался моему поражению, кто-то жалел маму, кто-то боялся, что теперь гнев всесильного босса падет и на них тоже. А мне вдруг стало смешно, стоит ли работать, вот так, боясь каждого шороха?
Знаешь, что сделал Луис Майер? Ни-че-го! Он молча проглотил мое хамство. И дело не в том, что я наорала в ответ, не в том, что была права, и не таких обламывали и заставляли умолять на коленях, Майер просто почувствовал мою собственную силу. Уже тогда я была готова работать, не жалея себя, но уже тогда знала, что унижать себя или маму не позволю. Я звезда, и то, что пока не имела не только «Оскара», но и приличных ролей с упоминанием в титрах – временное явление.
Майер не уволил меня, хотя прекрасно понимал, что нашу ссору слышали многие. Он проглотил, я стала примадонной.
Когда через пару дней мама осознала, что нас не вышвырнули со студии, даже она начала поглядывать на меня иначе, не говоря уже о студийных работниках.
Студия решала за нас все, в том числе и кого любить тоже, вернее, за кого выходить замуж.
Вот этой проблемы у тебя не было точно, я не замужество имею в виду, а подчинение Фирме в личных вопросах в юности. Здесь сплетаются сразу две проблемы, первая, что публика не желает разделять публичную и личную жизнь звезды, искренне считая себя вправе ожидать определенных поступков и в самых личных вопросах. На эту тему написано множество статей и даже книг, сказано немыслимое количество слов, но это закон популярности, еще никому не удавалось оставаться инкогнито, будучи кинозвездой.
А я не хотела скрывать свою личную жизнь! Я замечательная? Конечно, так почему бы не сделать мою замечательную звездную жизнь достоянием публики? Через много лет я пожинала плоды собственной неосмотрительности, меня это задевало мало, я привыкла, а вот многим рядом со мной мешало. Не каждый способен вынести истерический восторг фанатов и папарацци, особенно если этот восторг предназначен не тебе самому.
Возможно, поэтому умные мужчины стараются держаться подальше от звезд экрана. Мужчине тяжелее вынести излишнее внимание к жене и вторую роль для себя. В пятнадцать этого не понимаешь, кажется, если о тебе написали, что ты самая красивая, все мужчины на улице и в студии должны выстелить тротуары своими телами, грохнувшись к твоим ногам. Однако этого не наблюдалось. Да, мне улыбались, приветственно махали рукой, признавали красавицей, и никто, представляешь, никто не спешил позвать замуж! О том, что замуж в пятнадцать рановато, я почему-то не думала, я ведь выглядела взрослой и уже играла взрослые роли.
Мне очень хотелось как можно скорее повзрослеть, причем это взросление означало непременное наличие мужа и поклонников мужчин. Есть разные типы девочек, которых тянет к мужчинам. Одни интуитивно, в силу своей физиологии рано расцветают и нуждаются в поцелуях, объятиях и прочем уже в подростковом возрасте. Для них чувственные поцелуи куда дороже всеобщего внимания, а горячие объятия – любой репутации.
Я иная, для меня тоже важны и поцелуи, и объятия, но не сами по себе, а только с любимым мужчиной. Другое дело, что таковых могло быть много, но никогда не бывало несколько одновременно. Я всегда влюблялась по уши и норовила выйти замуж. Да-да, я старалась выходить замуж за тех, кого любила, а меня за это называли блудницей! Неужели лучше спать со всеми, кто подвернется или наставлять мужу рога только потому, что влюбилась в другого? Нет, если любишь – должен быть брак! И если мужчина любит тебя, то он полюбит и твоих детей тоже.
В Голливуде чувственность была просто разлита в самом воздухе. Когда ты то и дело видишь потрясающих красавиц-кинозвезд, вдыхаешь волнующий запах их духов, слышишь смех… так хочется и самой быть такой красавицей, так же пахнуть и вызывать восхищенные взгляды мужчин.
Мне очень хотелось, я так старалась быть похожей на звезд! Красила ногти алым лаком, каждый вечер накручивала волосы на папильотки, носила одежду, пользовалась помадой, держала спину прямо, выпячивая и без того заметную уже грудь, сверх меры пользовалась туалетной водой и стреляла глазками.
Но если бы только это! Подростковый возраст у всех не подарок, а если ты мнишь себя звездой, особенно. Мама не могла со мной справиться, тем более я научилась при ней держать себя как пай-девочка. Зато в ее отсутствие ругалась, словно старый извозчик. Наверное, у любого человека бывает возраст, когда развязное поведение кажется почти героическим. Окажись подле меня более внимательный наставник или попади я сама в другие условия, я осталась бы благовоспитанной девушкой, но такова моя судьба, ничего не изменишь. При внешней ухоженности и благовоспитанности я стала вести себя довольно развязно.
