В Голливуде я уже бывала, играла крошечную эпизодическую роль девушки в кабинете адвоката. Минимум слов, минимум действия, минимум оставшихся после монтажа кадров. Зато гонорар позволил купить норковое манто, в котором я щеголяла всю следующую зиму. Именно оно покоилось на стуле с надписью «трон».
Но я была загодя напугана советами дяди Джорджа, знавшего голливудскую систему не понаслышке. В тридцатые годы дядя был вынужден оставить свою обожаемую квартиру в Филадельфии, чтобы, переселившись в Лос-Анджелес, дорабатывать в Голливуде чужие сценарии и писать свои. Он все время твердил:
– Только не заключай долгосрочный контракт! Это конец творческой свободы.
Пришло время, и я все же заключила, правда, на своих условиях (спасибо дяде Джорджу за его советы!). Но тогда об этом не могло идти и речи.
Стэнли Крамер был свободным продюсером, работавшим вне студий, а потому сам подбирал актеров на роли, советуясь только с режиссерами, а не со студийным руководством. Так легче и труднее одновременно. Связанные контрактами со студиями актеры вынуждены соглашаться на роли, потому что должны студии, а несвязанные могут не согласиться. Кроме того, аренда студийных помещений, аппаратуры, обслуживающего персонала дорого стоит и четко ограничена временными рамками. Это заставляет снимать картины в сжатые сроки, не остается возможности для маневра в случае чьей-то болезни или просто неудач.
Но мне нравилась именно такая система. При ней меньше бедлама, потому что организаторы знают, что ограничены во времени, деньгах и актерах.
С Циннеманном мы произвели друг на дружку странное впечатление. Позже оказалось, что одновременно подумали: «Ну и зануда!» Разговорчивым режиссера не назовешь, я могу быть болтливой только в обществе тех, с кем хорошо знакома и к кому расположена. Позже мы с Фредом болтали, и не раз, но тогда ограничились простыми «да» и «нет». Очень содержательная получилась беседа режиссера с актрисой, которая готовилась сыграть главную роль. Но мне пришлось по душе.
Играть супругу шерифа, в роли которого мой кумир Купер, – это даже не мечта, о таком я мечтать не отваживалась. Меня утвердили на роль, причем Циннеманн посоветовал:
– Ничего не пытайся изобразить. Достаточно, если ты будешь самой собой.
А как же актерская техника? Необходимость изображать гориллу или тюленя? Как же все, чему меня учили в Академии? «Ничего не играй, просто будь собой» – это же больше похоже на ежедневно предаваемый анафеме «Метод»!
Вот где стало очевидно преимущество кино перед театром. В театре режиссер вынужден либо выбирать пьесы, в которых есть роли для актеров, играющих у него в труппе, либо ангажировать нужных ему исполнителей из других трупп. И то и другое сильно ограничивает. Конечно, хорошо, если в труппе достаточно звезд, умеющих сыграть все, от гориллы до Гамлета, но такое бывает редко.
У режиссеров кино возможностей в тысячу раз больше, выбор шире. Но и сложностей тоже.
Мне очень помог опыт работы на телестудии, телеспектакли для актеров кино – замечательная практика. С первой попытки схватить суть, сыграть так, чтобы не переделывать, запоминать свои и чужие реплики и не задумываться, куда встать, как сесть, следуя распоряжениям режиссера, это приходит с опытом.
У меня такой был, Гарри даже удивился тому, как быстро я все схватываю.
– Поиграй с мое!
– Когда ты успела?
– На телевидении. Спектакль раз в месяц почти без возможности репетировать и уж совсем без возможности что-то переделать и исправить научит чему угодно.
Циннеманну тоже понравилось мое умение схватывать все с первого указания и делать с первого дубля. Конечно, дубли были, и много, но я гордилась тем, что ни разу по моей вине. Я ничего не проваливала, не стопорила, не срывала.
Это не самолюбование, профессионализм – то немногое, чем можно гордиться, не рискуя стать надменной гусыней. Профессионализм не приходит сам по себе, его нужно добиваться, ради него надо работать. А тем, что заработано своим трудом, можно гордиться по праву. Это жизненная установка моего отца, в которую я свято верю и которой следую всю жизнь.
Я горжусь своей внешностью не потому, что получила ее от природы, а потому, что в большой степени она создана мной. Никому не стоит об этом говорить, но себе-то признаться можно, каких трудов и страданий стоило превратиться из неуклюжей, стеснительной толстушки сначала в душу компании подростков, потом решиться стать актрисой, а потом и вовсе принцессой.
Горжусь своим стилем, потому что он не спущен с небес, а выработан моими стараниями: прежде чем понять, что больше всего мне идут именно белые перчатки и спокойная элегантность, я немало экспериментировала, одеваясь то как леди из высшего общества, то как мамина дочка из престижного колледжа, то как деревенская девчонка, а однажды в спектакле была даже вульгарной особой в чулках в сеточку.
И с прической много экспериментировала. Правда, не красила волосы и не стригла их коротко.
И гнусавость исправила благодаря упорным занятиям, и раскрываться в диалоге научилась тоже, много работая над актерской техникой.
Ни рост, ни правильные черты лица, ни чистая кожа не могли бы помочь, не работай я над собой постоянно. Рослая толстушка без занятий спортом легко превратилась бы в огромную неуклюжую тетку, а чистая кожа немедленно заросла бы противными угрями, если злоупотреблять конфетами и пирожным. И красивая походка не берется ниоткуда, и привычка держать спину прямо, даже сидя в удобном кресле, тоже вырабатывается, и изящные жесты.
В подростковом возрасте и юности я отличалась привычкой глуповато хихикать. Это из-за смущения, но меня вовсе не красило. Сколько пришлось следить за собой, чтобы избавиться от этой мерзости!
Кстати, хороший урок моим дочерям: даже если природа наделила здоровьем и красотой, не стоит почивать на лаврах, поскольку это можно быстро растерять. Чтобы были не потери, а приобретения, нужно неустанно заниматься собой, сколько бы тебе ни было лет – десять, двадцать или полсотни. Заложить основу хороших привычек в детстве легче всего, тогда поддерживать их в юности будет не столь уж трудно, а с возрастом они просто станут второй натурой.
Вывод? Не ленитесь в детстве, трудитесь в юности, чтобы в зрелом возрасте вам было легко.
Но я вспоминала о приглашении в Голливуд…
Перечитала написанное и поняла, что получается почти подробная автобиография. Что ж, возможно, моим дочерям пригодилась бы моя автобиография в качестве пособия по совершению ошибок и работе над собой. Их маме есть что вспомнить и рассказать. А потому продолжим…
Итак, знаменитый Стэнли Крамер пригласил меня сняться в фильме Фреда Циннеманна в главной роли! Вернее, пригласил на пробы, предстояло доказать, что я что-то могу. Отказаться сниматься у автора «Мужчин» и одного из самых известных продюсеров могла только круглая дура.
Но предстояло решить еще один вопрос. Я уже стала взрослой, в Калифорнии считалась совершеннолетней, но все равно была морально связана со своей семьей. Дадут ли родители согласие на съемки в Голливуде, если даже благоволивший мне и моей профессии дядя Джордж отзывался о «фабрике грез» не лучшим образом?
