А роль я… не получила! Студийное руководство не согласилось с мнением Ратоффа, что героиня должна выглядеть ирландской простушкой, к тому же для подобного образа у них была своя актриса, работавшая по контракту. Ратофф намекнул, что, подпиши я контракт со студией, шансы получить роль резко возрастут.
Но закабалять себя ради непонятно чего не хотелось. Позже я поняла, что поступила правильно. Отснятые пробы попали на глаза Джону Форду, снявшему знаменитый «Дилижанс». Джон готовился к съемке ремейка еще более знаменитой «Красной пыли», в которой блистал Кларк Гейбл.
К тому времени Гейбл уже был не просто величиной, а звездой, которая могла выбирать не только роли, партнеров и режиссеров, но и вообще то, какие фильмы снимать. Ради Кларка «Красную пыль» поспешили повторить, перенеся действие в Восточную Африку и немного поправив сценарий.
С ним в паре должна играть божественная Ава Гарднер. Две звезды на один фильм почти стопроцентно гарантировали успех. К сожалению, у обоих были проблемы в личной жизни (у Авы в браке с Фрэнком Синатрой, а Кларк только что в очередной раз развелся) и со здоровьем. Но они дали согласие на съемки, и теперь режиссер подбирал актеров на вторые роли.
На сам фильм выделялись большие средства, натурные съемки предполагалось провести в Восточной Африке, а остальное снять на студии «МГМ» («Метро-Голдвин-Майер») в Лондоне. Фильм должен называться «Могамбо». Играть с Кларком Гейблом и Авой Гарднер в таких роскошных условиях (все знали, что Гейбл не станет мотаться по пустыне без возможности принять душ дважды в день) рвались многие. Я даже не мечтала попасть в съемочную группу такого фильма, а потому пороги студии не обивала. Однако судьба распорядилась иначе.
Джону Форду попали на глаза мои пробы к «Такси», и он решил, что нашел то, что надо. Я отнеслась к такому восторгу скептически, «то, что надо!» я уже слышала. Мнение режиссера не всегда совпадало с мнением студийного руководства.
На сей раз совпало. Мне было предложено сыграть роль супруги персонажа Кларка Гейбла. Однако цена роли оказалась высокой. Студия требовала подписания того самого семилетнего контракта, который однажды уже встал на моем пути.
На семь лет продать себя студии, пусть и одной из самых успешных… Решиться на такое было нелегко.
В то время бытовала так называемая студийная система. Каждая из студий Голливуда подписывала контракты с начинающими актерами и актрисами на семь лет, за время которых они либо становились звездами, либо тихо играли массовку и старились. В этой системе были свои плюсы и минусы. Подписывая контракт, актер закабалял себя на семь лет, потому что сниматься в фильмах другой студии мог только с согласия своей, тогда продюсеру фильма приходилось платить за «аренду» актера.
Во-вторых, он был просто обязан сыграть оговоренное количество фильмов в год, не имея права отказываться, какую бы гадость или пошлость ни предложили. На деле это не всегда соблюдалось, но в случае конфликта могло привести к судебным разбирательствам.
Если актер становился звездой, студия требования снижала, соглашаясь на многое, не требуя слишком строго, но большинство все же оставались просто актерами, закабаленными своими студиями. Роли перепадали редко и такие, от которых отказаться не грех, а играть приходилось все подряд.
У системы были и плюсы, помогавшие выживать начинающим. Подписавший контракт актер (или актриса, что все равно) автоматически становился сотрудником студии и еженедельно получал зарплату. Если он снимался в фильме, то получал еще за недели съемки.
Условия оплаты были не слишком щедрыми, но она повышалась каждые полгода. Обычно начинали с семисот – семисот пятидесяти долларов в неделю плюс съемочные. Каждые полгода основная ставка поднималась на пятьсот долларов.
При этом контракт возобновлялся каждые полгода, но… только со стороны студии. Это означало, что студия могла в любые полгода просто не продлить контракт, и человек оставался за бортом. Обычно на другие студии его не брали.
Семьсот долларов в неделю позволяли перебиваться молодым актерам и жить надеждой на съемки в каком-то ярком фильме пусть в маленькой роли. Вдруг увидят, вдруг заметят, вдруг пригласят…
Я куда больше зарабатывала, рекламируя шляпки или очки, но в данном случае речь шла не о деньгах, хотя они были необходимы. Конечно, манила сама возможность работать с Кларком Гейблом и Авой Гарднер, я уже знала, что такое опытный актер рядом, как много можно увидеть воочию, понять, многому научиться. И все же контракт… Немедленно всплыли все предупреждения дяди Джорджа:
– Только не вздумай подписать долгосрочный контракт! Это лишит тебя творческой свободы, права выбора.
Но, не подписав, я снова лишалась надежды получить роль, а также надежды, что меня когда-то вообще пригласят даже на пробы, в Голливуде не любили (и не любят!) строптивых начинающих актрис. Не желаешь заключать контракт? Поищи другое место!
Сейчас я понимаю, почему так происходило, ведь, снимая начинающих актеров в своих удачных фильмах, студия невольно организовывала им рекламу и не желала отпускать того, кто становился известным и популярным благодаря ей самой. Очень многие, имея контракты на одной студии, годами снимались на других. Это выгодно, вовремя разглядев талантливого актера или актрису, студии потом долго стригли купоны, «сдавая в аренду» своих студийцев.
Часто происходил обмен: мы вам этого актера, вы нам эту актрису…
Люсиль Кэрролл, занимавшаяся подбором актеров на «МГМ», смотрела на меня так, словно я только что добровольно отказалась от резервирования места в раю.
– Мисс Келли, боюсь, вы не совсем поняли, что именно вам предлагают. Да, это не главная роль, но прекрасная роль второго плана. Притом что главную женскую роль играет сама Ава Гарднер, а вашим партнером будет Кларк Гейбл. И о гонорарах стоит сказать подробней. Ваш гонорар будет вторым по размеру после Гейбла и Гарднер! Вы не желаете играть на таких условиях?!
– Я желаю играть, но не заинтересована в семилетнем контракте, который просто лишит меня права выбора.
Люсиль, не сдержавшись, фыркнула:
– У вас оно есть? Много предложений?
– Нет. Пока нет.
– Ну что ж, без контракта никаких съемок в этом фильме у вас не будет. Студия не заинтересована давать работу начинающим актрисам и продвигать их, если те не желают работать на «МГМ» не один год.
Я вздохнула:
– В чем, собственно, заключается ваш контракт?
Все было стандартно: определенная оплата, семь лет, в течение которых студия вправе расторгнуть контракт, обязательство играть в определенном количестве фильмов.
– Я не заинтересована в заключении долгосрочного контракта, и если сделаю это, то на своих условиях.
Глаза Люсиль Кэрролл были готовы вылезти из орбит. Нахалка, которая еще ничем себя не проявила, смела ставить студии «МГМ» свои условия! Но опытная Люсиль позволила мне их озвучить.
