Но американцы не теряются никогда. Тетя Эди и дядя Расс не постеснялись позвонить самому князю и попросить помощи. У Ренье в тот момент хватало других забот, он переправил просьбу Остинов отцу Такеру. Лучшего подарка самому себе и мне князь сделать не мог.
Услышав, что племянница Остинов… Грейс Келли, отец Такер не поверил своим ушам! На ловца и зверь бежал, причем крупный-крупный…
Остины получили не только пригласительные билеты на бал, но и приглашение на чай к Такеру. Вывод, который они сделали, был однозначен: князь влюбился в нашу Грейси и намерен на ней жениться! Сами Остины выложили обо мне, папе, маме, Келле, Пегги и даже Лизанне и дяде Джордже все, что только знали или о чем лишь догадывались.
За откровенность они были вознаграждены чаепитием у самого князя, не подозревая, что это повод, чтобы напроситься в гости. Позже Ренье объяснил, что не мог приехать сразу к нам и встречаться со мной на нейтральной почве тоже не мог, это вызвало бы ненужные толки, а в случае, если бы мы не подошли друг другу, отрицательно сказалось на моей репутации.
Узнав, что князь собирается на Рождество посетить США и Филадельфию в том числе, Остины были счастливы пригласить его к себе в гости в Филадельфию.
– Заодно и навестим наших друзей Келли. Вы ведь знакомы с их очаровательной дочерью Грейс?
И вот в конце декабря, когда съемки «Лебедя» почти закончились, а я сделала свой выбор в пользу лебедя и князя Ренье, раздался звонок тети Эди. Крайне взволнованная тетушка Эди сообщила о предстоящем приезде князя и о том, что он приглашен на Генри-авеню на рождественский ужин.
При одном воспоминании о посещении моими возлюбленными Генри-авеню у меня свело желудок. Только не это! Келли способны устроить сеанс издевательства даже князю и главе государства. Обнадеживало только то, что тетушка обещала привести с собой князя лично. Это оставляло надежду, что папа и Келл не станут устраивать ему бойкот в присутствии Остинов.
В благоразумие своих родственников я не верила совсем, временами казалось, что они задались целью разогнать от меня всех, оставив в одиночестве до конца жизни.
Хотя что могло их не устроить в Ренье? Князь (куда уж выше), католик (даже приехал с отцом Такером), не женат и в скандалах не замешан, монегаск (то есть не еврей), Гримальди, чья древность рода не подлежала никакому сомнению…
Я зря боялась, потому что папа и отец Такер мгновенно нашли общий язык, ведь отец Такер тоже был американцем, имевшим ирландские корни.
Я сама безумно боялась этой встречи. Почему? Никто же не знал, что мы довольно активно переписывались, Ренье в письмах предстал передо мной просто принцем из сказки – умный, ироничный, прекрасно образованный, вежливый… проще перечислить положительные качества, которые не проглядывались в его посланиях. Мои собственные письма были много проще и, как мне казалось, глупее. Но если князь все же приехал, значит, не слишком разочарован.
И вот теперь было страшно, с одной стороны, разочаровать его при личной встрече, с другой – понять, что в жизни человек не таков.
Но я не разочаровалась, Ренье держался великолепно – уверенно и непринужденно одновременно, уже через несколько минут им оказались очарованы все. Ни папа, ни мама, ни Келл и слова против не произнесли, наоборот, поняв, что отцу Такеру пора на поезд, а князь с сопровождавшим его врачом уходить не очень хотят, мама предложила остаться в комнате для гостей на ночь и догнать капеллана на следующий день. Ренье с видимым удовольствием согласился.
Все складывалось просто замечательно.
Мало того, отец лично повез отца Такера на поезд, и за время пути тот успел «посоветоваться» по поводу желания князя попросить моей руки. Папа чувствовал себя польщенным не только самим фактом сватовства столь высокопоставленного молодого человека, сколько тем, что к нему обратились за советом в ходе разговора по-мужски.
Да, Джек Келли согласен отдать свою Грейси за Ренье Гримальди, конечно, при условии, что сама дочь не против. Отцу Такеру было разрешено передать князю предварительное отеческое согласие.
Никто не знал, что наше знакомство вовсе не ограничилось встречей во дворце, и мне пришлось привлечь на помощь все свое актерское мастерство, чтобы образцово сыграть неведение при полной осведомленности. Получилось, не зря прошли занятия в Академии.
Семья приняла князя Ренье, посчитав его достойным стать зятем Келли.
Папа позвал меня для разговора и важно сообщил, что князь намерен просить моей руки, если, конечно, я сама не против.
– Я обещал отцу Такеру поговорить с тобой и убедить, что князь Ренье достойная пара. Как ты сама к этому отнесешься? Ты не против?
Впервые в жизни папа интересовался моим желанием. Я понимала, что это для порядка, но все же… Мне не сказали: «Грейси, ты должна выйти замуж за князя», а спросили, не против ли я.
– Я не против, папа, и тоже считаю, что князь вполне достоин стать твоим зятем.
Не говорить же, что Ренье уже предложил выйти за него замуж.
Мама была более догадливой, даже прозорливой.
В своей спальне она взяла мою руку в свою и тихонько поинтересовалась:
– Грейси, неужели ваше с князем знакомство ограничилось лишь официальным визитом во дворец? Такое впечатление, что вы знаете друг о друге куда больше, чем думают остальные.
– Ты права, мама. Мы переписывались все эти месяцы…
Мама даже раскрыла рот от изумления:
– Грейси!.. И ты молчала?!
– Я не хотела ничего говорить, потому что не знала, чем все закончится. И теперь не стоит оповещать об этом всех, особенно папу. Ренье замечательный. У нас все будет хорошо, поверь.
– Ты готова выйти замуж?
– Да.
– И стать княгиней?
– Я буду принцессой Монако, если все получится.
Все получилось, хотя и не так легко, как могло показаться на первый взгляд.
Из золушки в принцессы
Свадьба, о которой могли только мечтать многие тысячи девушек, – я выходила замуж за настоящего принца!
Сколько раз меня называли Золушкой! Девушка из «простой» семьи становилась принцессой. При этом для журналистов находкой было все: наши ирландские и немецкие корни, папино стремление считаться поднявшимся «от простого каменщика», мой «Оскар», мамино строгое воспитание, спортивные успехи Келла, даже мое пристрастие к белым перчаткам…
Я встречала даже заявление, что являюсь «лучшим, что Америка могла дать Монако»! Словно Монако о чем-то Америку просило. Уж обо мне не просило точно.
Но это было позже, а тогда меня закрутило настолько, что я плохо понимала, что происходит вокруг. Рядом был человек с замечательными темными глазами, тот, что писал проникновенные письма, в которого я влюбилась по переписке, но скрывала это даже от себя. Самой себе можно признаться, как замирало сердце после получения каждого письма, как я переживала, составляя свое, тысячу раз перепроверяла, чтобы не допустить ошибки, страдала из-за стиля и, махнув рукой, переписывала, как есть.
