Но когда известие о его смерти достигло Америки, я была удручена сверх меры. Однако на просьбу отпустить меня на похороны в Швецию студия ответила отказом. Звезда не имела права плакать по прошлому и напоминать зрителям и прессе об этом, по мнению студийных боссов, не слишком удачном прошлом тоже не имела права. Грета Гарбо могла капризничать только при выборе помады на губах, в остальном она рабыня, хотя и высокооплачиваемая.
Вот в такой атмосфере и готовилась наша с Гилбертом свадьба. Беда в том, что я не могла рассказать о своих размышлениях Джону. Он любил меня и попробовал бы понять, но едва ли это удалось. Понять, что значил для меня «склочный» Стиллер, едва ли мог актер, которому заглядывали в глаза, а если и мог, то просто приревновал бы. Гилберт действительно страстно желал на мне жениться. А я в последнюю ночь перед свадьбой вдруг почувствовала, что лучше быть действительно замкнутой и одной, молчаливой, нелюдимой, странной, чем долгое время притворяться еще и перед человеком, которого тоже любишь.
Гарбо в воспоминаниях либо невольно, либо намеренно дает свои версии развития событий, например, несостоявшейся свадьбы с Джоном Гилбертом. По ее словам, она приняла решение отказаться от замужества после смерти Стиллера, но свидетели событий утверждают иное.
Эта свадьба должна была состояться в сентябре 1926 года одновременно со свадьбой друга Гилберта режиссера Кинга Видора и Элеоноры Боерман. Дома обоих находились в Тауэр-Хилл рядом, МГМ действительно вложила немало средств в это мероприятие. Грета Гарбо сбежала в день свадьбы, даже не объяснив свой поступок Гилберту, не говоря уже о студии. Сама Гарбо еще не была звездой, успех первого фильма «Поток» сделал ее известной, но в ранг звезд не возвел. МГМ тратилась скорее ради Гилберта.
Но в сентябре 1926 года Мориц Стиллер был еще в Голливуде, мало того, еще даже не прошла премьера «Соблазнительницы» (она состоялась в октябре), а у Гарбо и Гилберта впереди были премьера «Плоти и дьявола» (в январе 1927 года) и съемки в «Любви» (по мотивам «Анны Карениной»). Значит, побег из-под венца не связан ни с отъездом и смертью Стиллера, ни с разрывом с Гилбертом.
Скорее, наоборот, роман с Джоном Гилбертом, возникший на площадке и едва не перешедший в брак, с одной стороны, помог Гарбо в карьере, с другой – подкосил Морица Стиллера, ведь его протеже, его любимица и, судя по всему, любовь меняла наставника.
Мы можем простить великой Гарбо такое несоответствие воспоминаний упрямым фактам, главное – ее объяснение, почему порвала с Гилбертом, чего испугалась, ведь это был не просто каприз избалованной звезды, а опасение сломать уже созданный образ и собственную жизнь.
А еще важно чувство вины перед Морицем Стиллером. Говорят, даже в Стокгольме она сначала отправилась на могилу наставника, а потом на могилу отца. И хотя вины Гарбо в неудачах Стиллера в Голливуде не могло быть, Мориц просто пришелся не ко двору на фабрике грез, она чувствовала себя виноватой. Может, было в чем, и ее роман с Гилбертом действительно явился для Стиллера последней каплей?
Утром, встав непривычно рано и подойдя к окну, Гилберт увидел отъезжающий от ворот автомобиль со мной на пассажирском сиденье.
Говорят, он бросился в домик, убедился, что в шкафу вместо одежды только плечики, что домик пуст. Я виновата только в том, что сбежала накануне самой церемонии, которую с немыслимой пышностью организовала студия. А еще в том, что струсила и не объяснилась с Джоном, предпочтя оставить его наедине с множеством недоброжелателей.
А дальше разыгралась сцена, стоившая Гилберту карьеры.
Майер, довольный моей выходкой (хотя чему тут радоваться?), безобразно пошутил насчет того, что Гилберту удалось переспать с красоткой, жениться на которой теперь необязательно. И без того взбешенный, Джон не смог сдержаться после такого замечания и со всей силы врезал Майеру в скулу. Жалею, что не присутствовала при этом, посмеялась бы от души!
Но Луис Майер не из тех, кто прощает обиды, тем более публичные. Думаю, Гилберт быстро понял, что подписал приговор своей карьере. Говорят, Майер поклялся, что разрушит карьеру Джона во что бы то ни стало. Едва ли Луис Барт стал делать это при всех, он не из тех, кто обещает растоптать врага после нанесенной пощечины, Майер скорее затаится и примет меры, но эти меры будут таковыми, что обидчик тысячу раз пожалеет о своем поступке. Мало того, вовсе не в интересах Майера делать свой позор всеобщим достоянием. Немедленно поползли слухи, что Гилберт ударил мэра Лос-Анджелеса, а не самого Майера.
Как бы то ни было, мы с Джоном расстались, чтобы снова встретиться на экране. Через полгода он женился на Ине Клер, но этот брак счастливым не назовешь, он распался через два года. Был и четвертый брак Гилберта, который тоже распался.
Хорошо или плохо, что меня не было в этой веренице жен-неудачниц? Наверное, да. Позже мы с Джоном еще играли в «Королеве Христине». Это случилось по моему требованию.
А тогда моя карьера тоже повисла на волоске. Мой разрыв со Стиллером устраивал студию, и скандал из-за несостоявшейся свадьбы с Гилбертом тоже, но не больше. МГМ был нужен не только наш роман на экране, но и в жизни, на этот брак делали ставку, и никому не позволялось разрушать финансовые вложения студии. Можно сколько угодно ссориться в повседневной жизни, можно ненавидеть друг друга или, напротив, любить того, кого, по мнению студии, любить нельзя. Но на виду, для публики роли должны исполняться безукоризненно. У каждого своя роль, и относиться к ней наплевательски запрещено, вернее, чревато крушением карьеры.
Я нарушила требование студии, не пожелала быть назначенной женой Гилберта. МГМ устраивала такая пара, в ее рекламу уже вложены немалые деньги, куда большие планировалось вложить, и мой каприз мог испортить все. Конечно, капризная красавица, сбежавшая от героя-любовника прямо из-под венца, – тема хорошая, но ненадолго, нужно помнить, что на экране наши образы связаны и пара зрителям дорога.
Майер уже потирал руки, предвкушая, какой ажиотаж вызовет сообщение о нашей свадьбе, насколько подскочат доходы от проката картин и как будут ждать следующих. Побег из-под венца только добавлял пикантности ситуации, но долгие капризы перестают быть капризами…
Борьба с Голливудом
Я не хотела быть посаженной куклой даже на собственной свадьбе, не желала играть роль счастливой невесты и жены в угоду МГМ. Эта публичность рядом с Гилбертом и в угоду Майеру меня страшно пугала. Но побег вопросов не решил.
Когда в моей квартире появился Харри Эдингтон, я подумала, что он пришел от Гилберта. Возможно, так и было, но разговор Эдингтон завел совсем другой. После его первых слов у меня родилось подозрение, что Харри прислал не Джон, а сам Майер. Оказалось, все не так, появился он по собственной воле. Просто мой агент лучше других и быстрее остальных понял и чем мне лично (а значит, и его гонорарам) грозит такое непослушание, и как можно исправить ситуацию с наименьшим ущербом.
