И все же я благодарна Максу, он показал мне другой мир, в котором мужчины дарили своим возлюбленным богатые подарки, а не тискали их в знак приязни в углах. Я узнала, что такое роскошь, не по кадрам из фильмов или подглядыванию в окна домов, а воочию. Нет, М.Г. не представлял меня своей семье и не выводил в свет как невесту, на это не стоило и надеяться, но он был внимателен и добр. Влюбиться в красивого, умного и богатого аристократа нетрудно и более изысканной девушке…
Конечно, маме совсем не нравились наши с М.Г. отношения, какой же матери понравится? Она лучше меня понимала, что никакого замужества не будет, что это лишь временная связь, а закончиться может все очень плохо. Назревал скандал, я ушла жить в особняк к М.Г.
Никому и никогда не рассказывала и впредь не намерена этого делать, каково жить в особняке богача молоденькой дурочке, втайне мечтавшей стать там хозяйкой. Как смотрят на такую самозванку слуги, как приходится сидеть в своей комнате, если появляются гости. Игрушка…
М.Г. был очень добр и щедр, он и желал бы жениться, но это означало испортить самому себе репутацию и отношения со многими. Теперь, по прошествии стольких лет, я прекрасно это понимаю. Деревенскую девчонку, пусть даже родившуюся в Стокгольме, но в бедном районе, ни за что не приняли бы в его круге даже в качестве супруги богатого М.Г. А деловые и дружеские отношения связаны неразрывно. Думаю, то, что я не вынудила М.Г. на себе жениться, очень хорошо, испортила бы жизнь и ему, и себе, потому что скоро начались ссоры. Из меня, как оказалось, можно сделать леди, но для этого нужно стать Пигмалионом, а Макс этого не желал и не сумел бы.
Несомненно, как порядочный человек, Макс не раз задумывался над моим будущим. Что со мной делать дальше, ведь постоянно наши отношения продолжаться не могли.
– Чего ты сама хочешь, Грета Ловиса?
Конечно, я хотела за него замуж, но как об этом скажешь?
– Стать актрисой.
Никогда не забуду почти жалостливый взгляд М.Г. Актрисой хочет стать девушка столь неуклюжая и зажатая, что предпочла бы и на сцене стоять в углу, не привлекая к себе внимания? Нелепость данной мечты была Максу очевидна, но не отказывать же мне еще и в этом?
На мое счастье, какой-то из рекламных роликов попался на глаза режиссеру мини-фильмов с пустейшим содержанием Эрику Петшлеру, который разглядел актерские задатки у толстушки Греты Ловисы. Я всем сказала, что получила стипендию на учебу в «Драматене» за свой «талант» и что сумела поступить в студию, несмотря на большой конкурс (более 10 человек на одно место). Все поверили или сделали вид, что поверили. Как и в то, что Петшлер ходатайствовал за меня перед бывшим директором Театральной Королевской академии, а тот даже прослезился от моих дарований…
Теперь, когда М.Г. уже столько лет нет с нами, можно хотя бы так признаться, что это он щедрой рукой оплатил не только мое обучение, но, кажется, и поступление тоже. Задатки задатками, но были куда более талантливые претендентки. Хорошо, что в 1922 году я просто этого не понимала, иначе совесть замучила бы.
С Максом мы остались в дружеских отношениях, позже он не раз выступал моим финансовым консультантом и даже снова твердил о своем желании на мне жениться. Но нельзя дважды войти в одну реку: став богатой и знаменитой, я стала другой, совсем другой… Я благодарна ему за помощь в решающий момент. Таких решающих было немало, позже мне еще не раз помогали. Но как иначе выбиться наверх девушке из бедного квартала Стокгольма?
«Драматен», наряду с Королевской оперой, самый почитаемый театр в Швеции, думаю, не только в ней. Учиться в его студии означало наверняка стать настоящей актрисой. Блестящие преподаватели, новые, ранее невиданные методики наряду с прежними, испытанными временем…
Но мне очень мешало отсутствие всякого образования.
– Грета, ты мечтаешь сыграть Марию Стюарт?
– А кто это?
Мгновение в комнате стоит мертвая тишина, а потом раздается дружный хохот…
Это превратилось в расхожую шутку, как и мой ответ на вопрос о том, когда родился Стриндберг:
– Зимой.
Я помнила, что где-то читала, как сам Стриндберг говорил о снеге в день его рождения. Мне и в голову не пришло, что нужно назвать 1849 год.
Конечно, я была невозможно необразованна, да и где набраться знаний, в парикмахерской, взбивая мыльную пену, в лавочке или при демонстрации шляп? В нашей парикмахерской клиенты разговоров об эстетике произведений Стриндберга не вели, в лавочке, где я помогала наводить порядок после дня торговли, тем более, и в шляпном отделе универмага тоже. М.Г. в голову не приходило заниматься моим образованием, для Макса я была хороша и такой.
Позже я пыталась наверстать то, что не получила в детстве и юности, очень много читая, но из-за стеснительности и неуверенности никогда не могла демонстрировать свои знания. Даже Битон, не раз удивлявшийся моему знанию поэзии и литературы, смог заявить, что я ничего не читаю.
Что такое студия «Драматена» 1922 года? В театрах актрис хватало, нас готовили, скорее, для кино. Студии, штамповавшие фильмы, росли как грибы после дождя. Но кино-то немое! Все эмоции требовалось выражать жестами, движениями, проигрывать мышцами лица.
Мы просто штудировали системы ритмичного движения Дельсарта и Далькроза. Для тех, кто ничего о них не знает (есть же такие, кто, как я, не слышал о Марии Стюарт):
– француз Франсуа Дельсарт, живший в прошлом веке, изучал природу движения человеческого тела, разбив все движения на центробежные, центростремительные и нейтральные. Он считал, что только естественные, освобожденные от условностей жесты способны выразить чувства и красива только природная пластика. Он же разработал шкалу движений по аналогии с музыкальной;
– Эмиль Жак-Далькроз пошел дальше, он решил соединить пластику и музыку, заставлял своих учеников и последователей телесно проживать музыку. Одна из школ Жака-Далькроза была открыта и в Стокгольме. У него очень сложная и одновременно доступная и понятная система соответствия музыки мелодическим темам и голосам оркестровых инструментов.
Идея соединить музыку с пластикой, конечно, великолепна, яркий тому пример Айседора Дункан, Нижинский, Йосс… Только мне это не помогало абсолютно. Возможно, я просто бесталанна музыкально и пластически, но раскрепоститься в достаточной степени не удавалось, толстушка Грета оставалась неуклюжей.
Макс мог оплатить мое обучение и содержание, но купить мне пластику он не мог, а самой не удавалось даже похудеть, не говоря уже об изящности. Как раз в это время я окончательно переросла себя прежнюю и теперь была похожа на папу. Главное – неуловимо изменилась форма глаз, они вдруг стали глубокими и словно увеличились в размерах.
Я научилась «правильно» откидывать голову назад, что на экране в зависимости от ситуации означало любовь или ненависть, держаться прямо, либо глубоко дыша (волнение), либо не дыша совсем (спокойствие), картинно прикладывать руку тыльной стороной ладони ко лбу… Но дальше выражения эмоций при помощи лица и рук дело не пошло, тело не желало ни подчиняться, ни худеть. Мне категорически не давались танцы и фехтование, моя пластика никуда не годилась, страшно мешала зажатость и сознание того, что я излишне упитанная.
