Как же объяснить тебе, что Скарлетт вовсе не помеха нам с тобой? Как убедить, что, сыграв роль, стану снова послушной девочкой, глядящей тебе в рот и готовой подчиняться во всем? Я попыталась, ты насмешливо обронил:
– Потом будет еще какая-нибудь роль, потом еще…
Я не виновата, что на роль Рэтта Батлера Америка выбрала Кларка Гейбла. Конечно, я бы с куда большим удовольствием сыграла с тобой, неужели это нужно повторять снова и снова? Но, Ларри, ведь ты же уехал сниматься в «Грозовом перевале»? Это очень удачная роль, очень, хотя сценарий мало соответствует роману, думаю, если бы снимали по самому произведению, получилось бы еще лучше.
Я очень скучала, но прекрасно понимала, что тебе нужна роль Хитклиффа, что она принесет мировую известность. Ларри, мировая известность нужна не сама по себе, тем более для тебя много важней театр, чем кино, но имя позволит привлекать деньги на театральные постановки. Ты же тоже это понимаешь.
Для меня главное не это, я не задумывалась, завоюю ли что-то вроде наград или славы за роль Скарлетт, я просто знала, что должна ее сыграть. Понимаешь, я столько раз мучилась, сидя в зале, когда видела, что актрисы на сцене или на экране совсем не таковы, какими я сама представляю персонажей, что уверена: не снимайся я в роли Скарлетт, даже не пошла бы на киносеанс, чтобы не страдать. Не сомневаюсь, что многие актрисы сыграли бы Скарлетт не хуже, а много лучше меня, что это было бы гениальное исполнение роли, но это было бы сыграно НЕ ТАК.
Не знаю, почему столь уверена, что Скарлетт О’Хара – это я и никто другой, что образ словно написан с меня, возможно, не такой, какой меня видят, даже не такой, какая я в действительности, но с меня. Нет, по характеру я не Скарлетт, очень многих ее черт во мне нет, многих моих нет у нее, но я готова слиться с этой ролью и быть Скарлетт столько времени, сколько будут длиться съемки.
Только позже я осознала происходившее в самой Америке и в прессе и поняла, какой подвиг совершил Сэлзник, утвердив на эту роль меня – англичанку без опыта съемок. Но главное – англичанку. Эдда Хоппер объявила в своей редакционной колонке, что этим Дэвид оскорбил каждую американскую актрису, если не американку вообще! Посыпались десятки интервью обиженных претенденток, феминисток, защитниц прав американских женщин. Они считали поступок Сэлзника пощечиной американкам и всему американскому обществу. Вот чего боялся Дэвид!
Помощь пришла, откуда не ждали – какая-то очень влиятельная женская организация (реакции которой с содроганием ожидал Дэвид, уже предвидя призывы к бойкоту фильма и давление на автора книги) вдруг выступила в мою защиту. Позже, узнав причину такого благоволения, Сэлзник хохотал до упаду: южанки были счастливы, что роль Скарлетт не досталась «этим самоуверенным северянкам»! Вот так неожиданно вновь вспыхнувшее «противостояние» Юга и Севера обернулось в мою пользу. Лучше англичанка, чем янки!
Два года подготовки, доскональное изучение эпохи, в результате которого художники по костюмам, создатели декораций, репетиторы движения, даже специалисты по лошадям знали ее лучше, чем сами жившие в то время. Было продумано, кажется, все, оставалось только сниматься.
Первые дни казались сказкой, все получалось прекрасно, работать с Кьюкором мне очень нравилось, мы с ним были влюблены в роман и знали его почти дословно. Но потом начались проблемы, у Кларка Гейбла с режиссером что-то не сложилось, Сэлзник заставлял без конца переделывать сценарий или вообще переписывать уже отснятые сцены, график съемок трещал по швам, все нервничали, продюсер принялся менять режиссеров…
Иногда доходило до абсурда. Сэлзник, которому не сиделось в кабинете, влезал во все мелочи съемок, часто туда, куда лезть вообще не стоило. Однажды ему совсем не понравился мой бюст в очередном костюме. Началось настоящее сумасшествие. Вместо того чтобы снимать, мы тратили время на примерки, после каждой из которых Дэвид крутил носом и требовал:
– Выше!
Лямки подтягивали.
– Левее!
Что-то перетягивали на спине…
– Нет, теперь ниже!
Отпускали…
– Полнее!
Спешно подпихивали вату…
Доведенные до отчаяния портные просто сбились с ног. Были испробованы самые немыслимые подкладки от ваты до какого-то особого поролона, но продюсера не могло удовлетворить ничто! Никто не понимал, чего же он хочет, а Сэлзник и сам не мог объяснить, каким видит бюст Скарлетт. На съемочной площадке принялись шутить, мол, фильм не состоится, потому что у главной героини не то вымя.
Понимая, что следующим будет корсет, в котором я не смогу двигаться, я рискнула сделать по-своему:
– У меня есть идея! Сейчас вернусь.
Когда я снова вышла на площадку, Дэвид издал вопль папуаса, попавшего бумерангом в кенгуру:
– Великолепно! Что вы с ним сделали?!
– Ничего. Дэвид, это просто я, понимаете, я сама, какой меня создала природа, безо всяких накладок.
Хохотали все. Дэвид тоже…
Но не все проблемы можно было решить даже с юмором. Обидно, что львиную долю времени и энергии, несмотря на колоссальную подготовку, приходилось тратить на внутристудийную борьбу. Я, к счастью, не знала, что творится за нашими спинами. Почувствовав свою оплошность, глава «МГМ» Майер, не так давно отказавшийся от прав на экранизацию «Унесенных ветром», решил вернуть съемки себе. Надежда на это была, поскольку часть средств в производство вкладывала именно эта компания. Действовать решили с помощью своего человека в фильме – Кларка Гейбла!
Я не могу уважать Кларка, сколь бы ни был он велик как актер (хотя сомневаюсь и в этом), потому что как человек он поступал отвратительно! Прийти на уже налаженные съемки и начать все разваливать. Гейбла ждали, как настоящую звезду, он появился не сразу, мы уже несколько недель снимали сцены без него, сроднились, несмотря на трудности, срослись, стали понимать друг друга с полуслова, работали едва ли не сутками, когда «звезда», покидавшая площадку ровно в 18.00, даже если сцену не успели доснять, вдруг объявила, что не может работать с Кьюкором! Я понимаю, Кларк хорош, он имел права требовать четкой организации работы, но ведь съемки не офис и не фабрика, где существуют звонки, обозначающие окончание рабочего дня.
Мы с Оливией де Хэвиленд, игравшей Мелани, были в отчаянии, но Кларк Гейбл – звезда, а мы всего лишь актрисы, Кьюкора заменили на Флеминга, к тому же снова начались переделки сценария, вовсе не улучшавшие его, как потом выяснилось, ради простого закрытия фильма и передачи прав в «МГМ». Естественно, Кларк Гейбл оставался со своей ролью, а остальных ждала незавидная участь провалившихся. Можно быть великолепным актером и красавчиком, но при этом не стоит быть дрянным человеком.
У зрителей и членов съемочной группы разный взгляд на кино и друг на друга. Зрители видят только результат, не подозревая, что за ним стоит. Публике может нравиться внешность актера или актрисы, их экранные образы, но люди по ту сторону экрана редко подозревают, что значительная часть образа создана не самим актером, а теми, кто с ним работает. Дело не в костюмах или гриме, хотя и от них многое зависит, а еще и в режиссуре, работе оператора, монтаже, освещении, в конце концов.
