По нашему мнению, уровень подготовки агентуры на территории Белоруссии зависел не от хронолического периода, а от структуры, которая курировала деятельность учебного разведывательно-диверсионного центра. Наиболее качественная подготовка осуществлялась в школах абвера (в Минске, Гомеле, Витебске, Борисове и др.). В системе немецкой военной разведки и контрразведки работали высококвалифицированные специалисты с богатым практическим опытом, имелись хорошие преподаватели и материально-техническая база. Как указывалось ранее, на оккупированной территории БССР подготовкой агентуры занимались различные спецслужбы и оккупационные органы противника. В ряде случаев им самим не хватало квалифицированных специалистов и материальных ресурсов для достаточного обучения шпионов. Поэтому сроки и уровень их подготовки, как правило, оставляли желать лучшего. Например, курсы, которые действовали под патронажем айнзатцгрупп и команд, были краткосрочными и квалификационный уровень выпускаемых разведчиков был невысоким. Кроме того, они служили ближайшим тактическим задачам, связанным с сиюминутной борьбой с «народными мстителями».
С созданием весной 1942 г. «Цеппелина» появился еще один центр квалифицированной подготовки агентуры. Правда, основные учебные центры этого органа размещались на территории Польши и Германии.
Сами немецкие разведчики оценивали качество своей работы весьма сдержанно. Приведем цитату из работы бывшего кадрового сотрудника абвера Г. Бухгайта: «Обобщая сказанное о борьбе абвера с советской разведкой, можно сделать следующие выводы. Советы целиком восприняли наследие тайной царской службы, наполнили его своим духом и превратили в огромный и мощный инструмент власти. Оказалось, что разведслужбы всех других государств серьезно уступают «красной разведке», и это превосходство сложилось еще задолго до войны. Русским удалось вплоть до первых военных лет сохранить свои силы в полной секретности. Более того, они сумели распространить «сведения» о недостатках в собственной армии и тайной службе и вместе с тем использовать многие каналы разведслужб других государств. Этим они хотели создать впечатление, будто Советы намного слабее, чем это было на самом деле. Германская тайная служба также пала жертвой этой систематической дезинформаци»
[1577].
В историографии советского периода, а также в ряде работ начала 1990-х и 2000-х гг. оценки эффективности работы немецкой агентуры давались стереотипные и достаточно категоричные. Отмечались успешная деятельность советских органов госбезопасности в вопросе разоблачения немецкой агентуры и полный крах тактики массового использования разведчиков и диверсантов противника. Приведем некоторые оценки этого вопроса: «Уже в первый период Великой Отечественной войны разведывательная и контрразведывательная служба партизан и подпольщиков успешно справлялась с задачами ведения глубокой, многоплановой и непрерывной разведки войск и тыла противника, своевременно выявляла и обезвреживала фашистских лазутчиков, диверсантов и террористов»
[1578]. «Было налажено тесное взаимодействие с разведывательной службой народных мстителей, подпольем, спецгруппами советской разведки, проводилась политика опоры на патриотически настроенное население. Именно поэтому все попытки фашистских спецслужб подорвать партизанское движение потерпели крах»
[1579]. Участник партизанской борьбы на территории Белоруссии К. Доморад делает такой вывод: «Партизанская разведка и контрразведка надежно обеспечивали безопасность личного состава, бригад, отрядов и населения контролируемых ими районов»
[1580].
Вместе с этим укажем на то, что с начала 1990-х гг. начинается более критическое отношение к вопросу об эффективности работы как немецкой, так и советской разведки. Одним из первых об этом заявил украинский историк А. Чайковский. Он указал на то, что в ряде случаев оценка деятельности советских органов госбезопасности дается упрощенно, а тезис о том, что немецкие секретные органы не смогли нанести значительного урона ни партизанам, ни советскому тылу по меньшей мере слишком категоричен. По его мнению, рассматривая «малую войну» под призмой сегодняшнего дня, необходимо отказаться от такого упрощенного подхода, так как «известные факты и многочисленные трофейные документы свидетельствуют противоположное: фашистские тайные службы, борясь оружием, заговорами, шпионством вынудили испить горькую чашу многочисленных участников движения Сопротивления»
[1581]. Российские историки также стали более критически относиться к этому вопросу. Например, доктор исторических наук В. И. Лазарев констатирует: «Более требовательно следует подойти к оценке эффективности работы контрразведывательных подразделений. Сами по себе солидные цифры о количестве разоблаченных вражеских агентов-разведчиков, диверсантов и террористов еще не свидетельствуют о том, что на том или ином участке фронта все обстояло благополучно и военная контрразведка полностью выявляла и пресекала разведывательно-диверсионную деятельность противника»
[1582].
На наш взгляд, можно говорить о том, что разоблачение немецкой агентуры в тылу СССР и частях Красной армии было более эффективным. Это было обусловлено рядом факторов. Во-первых, это результативная и профессиональная деятельность центральных и территориальных органов государственной безопасности и органов военной контрразведки Смерш. Во-вторых, значительная часть засылаемых в советский тыл немецких агентов являлась с повинной в органы госбезопасности. До середины 1942 г. каждый третий агент, перейдя линию фронта, спешил сдаться милиции, чекистам или представителям власти. К 1943 г. их количество увеличилось до 45 %. Например, из 185 арестованных выпускников Варшавской разведшколы с повинной явились 99 человек
[1583]. По документальным данным немецкой разведки, разведывательный орган противника абверкоманда-104 за период с октября 1942 г. по сентябрь 1943 г. забросила в тыл Красной армии 150 групп шпионов и диверсантов численностью от 3 до 10 человек каждая. «Из 150 групп почти все попали в руки русских… Вернулось только две группы… Военные сведения, добытые возвратившимися группами, не представляли никакой ценности». Более успешной была ближняя агентурная разведка (на глубину до 50 км). Но и здесь возвращалось только до 10 % засланных агентов
[1584]. Аналогичная ситуация наблюдалась и с засылаемой агентурой «Цеппелина». Будучи заброшенными в тыл Красной армии, многие из них либо не выходили на связь с разведцентрами, надеясь таким образом уклониться от контроля противника, либо добровольно являлись с повинной в органы советской власти, даже оказывали помощь в обнаружении тех, кто намерен был идти до конца
[1585].
