Еще одна объективная причина, напрямую связанная с трудностями выявления агентуры противника, озвучена в Отчете о состоянии партизанского движения и партийного подполья в южных районах Барановичской области по состоянию на 1 апреля 1944 г.: «Пожалуй, самым уязвимым местом в движении является исключительно слабая работа особых отделов бригад и их уполномоченных в отрядах. Эти очень важные для движения органы работают из рук вон плохо. Причина этого – полное отсутствие квалифицированных оперчекистских кадров. Во всех бригадах и отрядах нет ни одного человека, который раньше бы работал в органах (за исключением т. Маркевича). Весь институт этой категории работников выдвинут нами из политработников и грамотных рядовых партизан…»
[1597] В качестве примера приведем характеристику на одного из уполномоченных 8-й Рогачевской партизанской бригады: «Иванов П. Н. уполномоченным ОО НКГБ по обслуживанию партизанского отряда работал с 17.8.43 по 3.7.44 года. Контрразведывательную работу не знает, осведомителей подбирать и руководить ими не умеет. Разработок не вел. Очень медлителен и доверчив. С работой справляется плохо, так как больше занимался строевой и политической работой. Для дальнейшей гласной работы по своим личным качествам и подготовке не подходит. Может быть резидентом общего осведомления, но под постоянным инструктажем и наблюдением. Лично сам как агент для агентурных разработок не подойдет»
[1598]. Например, оперативно-чекистский состав особого отдела штаба партизанского движения Белостокской области «насчитывающий 20 человек, состоит преимущественно из лиц, не работавших на этой работе, но проверенные и надежные товарищи…»
[1599] Безусловно, что кадровая ситуация в различных партизанских соединениях отличалась, но тем не менее негативных и отрицательных моментов также хватало.
О становлении системы контрразведывательной работы в соединениях «народных мстителей» можно говорить с осени 1942 г. Важным мероприятием на этом пути было создание в марте 1942 г. Северо-Западной группы ЦККП(б)Б во главе с Г. Б. Эйдиновым. В состав группы были включены опытные сотрудники С. В. Юрин и П.Е. Крысанов, которые помогали возглавлять контрразведывательную службу в Витебской и Минской областях, а впоследствии стали во главе оперативно-чекистских групп при обкомах названных областей. Следующим значительным событием стало создание 30 мая 1942 г. ЦШПД, который имел в своем составе разведывательный отдел, курировавший в том числе и вопросы контрразведки. Важным этапом было принятие приказа народного комиссара обороны № 00189 от 5 сентября 1942 г. «О задачах партизанского движения»
[1600], в котором определялись основные векторы развития и задачи разведывательной и контрразведывательной работы «лесных солдат». Наконец, 9 сентября 1942 г. создается БШПД, разведывательный отдел которого начинает проводить значительную работу по организации системы контрразведки в партизанских формированиях, разработку рекомендаций, указаний и должностных инструкций для сотрудников особых отделов.
Наиболее острым вопросом, который оставался актуальным на протяжении всей войны, был кадровый. Партизанские формирования нуждались в опытных и умелых сотрудниках, способных наладить контрразведывательную работу и руководить ей. 2 декабря 1942 г. школа ЦШПД была преобразована в спецшколу по подготовке заместителей командиров по разведке, которая в 1943 г. подготовила 130 человек только для работы на территории БССР. Соответствующая подготовка велась и в «Особом белорусском сборе» (школе), действовавшем при БШПД. Только до конца марта 1943 г. планировалось подготовить 150 разведчиков для партизанских отрядов
[1601]. Всего, по подсчетам БШПД, общая потребность в руководящих кадрах для борьбы с немецкими спецслужбами и ведения разведки определялась в 2 тысячи человек
[1602].
Начиная с конца 1942 г. в партизанских соединениях БССР проводилась большая работа по организации контрразведывательной деятельности. Это проявилось, в том числе в вопросе определения задач и функций особых отделов и оперуполномоченных. Укажем, что «типовых» инструкций или должностных обязанностей разработано не было, поэтому такие документы могут иметь определенные отличия. Например, в «Инструкции по работе особого отдела» партизанской бригады им. Сталина от 28 января 1944 г. определялось, что во главе особого отдела (далее – ОО) бригады стоит начальник ОО, который в оперативном отношении подчинялся ОО соединения, а во всем остальном – только командиру, комиссару бригады. В отрядах уполномоченные и помощники уполномоченных в оперативном отношении были подчинены начальнику ОО бригады, а в части вопросов внутреннего порядка – командиру и комиссару отряда. Заключения на расстрелы по материалам агентурной разработки должны были утверждаться только командиром и комиссаром бригады. Агентурные разведданные в отношении противника уполномоченным необходимо было докладывать в письменной форме командованию отрядов и в копии – начальнику ОО бригады
[1603].
В ряде случаев в партизанских соединениях происходило грубое вмешательство руководства отрядов в работу ОО и оперуполномоченных, что негативно сказывалось на контрразведывательной работе. Например, начальник ОО партизанской бригады им. Сталина Парафенюк в докладной записке на имя уполномоченного ЦКК-П(б) и штаба партизанского движения по Ивенецкому межрайцентру полковника Дубова от 20 октября 1943 г. сообщал: «Не смотря на личные указания генерал-майора тов. Платона
[1604] и подполковника тов. Донского командиру бригады и командирам отрядов в том, чтобы не вмешиваться в оперативную работу ОО, однако подобные факты продолжают иметь место в бригаде им. Сталина, а именно командир отряда «Большевик» капитан т. Макеев на требование уполномоченного ОО тов. Бурко и на мое личное требование расстрелять бывшего полицейского, агента гестапо Ожича, перебежавшего к польским легиона, а во время первой блокады приставшего опять к отрядам не расстрелял. Ожич, впоследствии, из отряда бежал… 26–27 сентября 1943 г. уполномоченный тов. Бурко и я требовали от Макеева санкции на арест партизана Липницкого, который прийдя в отряд добровольно, перебежал к полякам, в период первой блокады попал в плен к немцам. После блокады вернулся в отряд и у меня нет сомнений, что Липницкий является если не немецким, то польским шпионом. Макеев не дал согласие на расстрел двух немецких солдат, с их слов поляков. Взял их с собой на операцию 24.09.1943 года и по дороге в Койдановский район эти солдаты убежали и унесли винтовки, боеприпасы и тол, который им было поручено нести»
[1605].
