Наиболее успешным участком работы немецкой агентуры была разведывательная работа накануне и в период проведения карательных операций. Накануне их начала (от нескольких недель до полутора месяцев) спецшколы противника, как правило, засылали в районы предстоящей операции значительное количество своих агентов, давая задание сбора сведений о дислокации, вооружении, командовании партизан, размещении их лагерей и постов. Имели место регулярные снабжения противника ценными данными (например, перед операциями «Герман», «Коттбус», «Корморан»), в результате чего эффективность карательных антипартизанских операций значительно повышалась.
Одной из форм борьбы немецких оккупационных органов и спецслужб с партизанским движением было создание различного рода лжепартизанских отрядов и соединений. Причем эта практика получила самую широкую поддержку не только на местном, но и на высшем уровне. Подобные соединения активно использовались на всех участках фронта. Главная цель данного метода – дискредитация партизанской борьбы в глазах гражданского населения. В случае успеха оккупационным властям удалось бы лишить партизанское движение социальной опоры и поддержки, укрепить социальную базу в собственном тылу. Укажем, что на протяжении всего периода оккупации эта тактика претерпела некоторые изменения. За годы оккупации на оккупированной территории СССР немцами было создано значительное количество лжепартизанских соединений, которые должны были вести борьбу с партизанами и дискредитировать советское движение сопротивления. Только на территории Белоруссии установлена деятельность более 25 подобных соединений. Имели место отдельные успешные акции «ложников» в отношении партизан, однако говорить о серьезных успехах этого направления деятельности немецких спецслужб не приходится. Немцам не удалось лишить партизанское движение поддержки и социальной базы на оккупированных территориях.
6. Социальная база для вербовки населения на оккупированной территории была достаточно широкой. Помимо активных и сознательных коллаборантов к разведывательной работе массово привлекались военнопленные. На территории БССР в период оккупации действовало более 160 различных лагерей для советских солдат и офицеров. В управлении каждого лагеря были создан отдел абвера, который занимался вербовкой агентуры, выявлял советских разведчиков, лиц, скрывавших принадлежность к политическому и командному составу РККА, евреев, а также враждебно настроенных к немцам и готовивших побег. Именно тяжелые условия содержания, а фактически – выживания, активно использовали абверовцы при вербовке. Тем, кто соглашался на сотрудничество, давали дополнительное питание, одежду, переводили в теплые помещения, освобождали от работ. В немецкой разведке считали, что агентуру из военнопленных можно быстрее подготовить для разведывательной работы и легче внедрить в части советской армии. Кроме того, многие красноармейцы соглашались на сотрудничество для того, чтобы затем вернуться в действующую армию.
Активное привлечение советских военнопленных к разведывательно-диверсионной работе начинается с осени 1941 г. на территории всего Восточного фронта. На территории БССР военнопленные впервые стали привлекаться в разведывательной работе в спецшколе в Борисове. Большинство агентов, которые засылались в тыл СССР или части Красной армии, вербовались из числа военнопленных. На территории Белоруссии пленные офицеры и красноармейцы проходили обучение на курсах и в спецшколах в Барановичах, Бобруйске, Борисове, Бресте, Витебске, Волковыске, Ганцевичах, Гомеле, Городище, Калинковичах, Колдычево, Копыле, Лошнице, Лунинце, Минске, Могилеве, Мозыре, Молодечно, Орше, Полоцке, Стахово и др. Точная цифра подготовленной агентуры из числа пленных солдат и офицеров пока в исторической науке не установлена. По приблизительным подсчетам автора, агенты-военнопленные составляют от 60 до 70 % от общего количества подготовленных шпионов.
Одной из особенностей подготовки агентурных кадров на оккупированной территории БССР было активное использование гражданского (невоенного) населения – в первую очередь женщин и детей. Их использование было вызвано несколькими факторами.
Во-первых, на территории оккупированной Белоруссии они составляли самые большие социальные группы. Во-вторых, социальная незащищенность женщин и детей открывала немецким разведчикам широкие возможности для их вербовки. В-третьих, женщинам и подросткам было легче составить легенду для их внедрения в партизанские отряды, к примеру, под видом спасающихся от отправки в Германию, бежавших с принудительных работ, прячущихся от карателей, бежавших из детских домов и т. д. Кроме того, ребенок сам по себе вызывает меньше подозрений, скорее наоборот – жалость и сочувствие.
В первую очередь привлекали контингент, уже скомпрометировавший себя по отношению к советской власти: жен и детей коллаборационистов, членов прогерманских организаций и союзов, асоциальный элемент (воровки, проститутки, беспризорные), пострадавших от НКВД – раскулаченных, репрессированных, арестованных. При вербовке активно практиковалась система заложничества, когда в случае отказа выполнить задание, под угрозу ставилась жизнь родных и близких. Начиная с середины 1942 г. в архивных документах систематически встречаются сведения о подготовке агентов из числа молодых девушек и женщин, как в немецких спецшколах, так и в индивидуальном порядке. В конце 1942 г. разведотдел Белорусского штаба партизанского движения уже располагал данными о массовой подготовке женщин-агентов в Борисовской, Гомельской и Слуцкой школах. Одним из способов внедрения в партизанский отряд было вступление в интимные отношения с командирами. В условиях войны факты наличия ППЖ (походно-полевых жен) был явлением достаточно распространенным. Отметим также то, что «агенты в юбках» засылались не только в партизанские формирования, но и отправлялись с заданиями в тыл Советского Союза и части Красной армии.
Всего за годы Великой Отечественной войны на территории БССР было открыто более 20 школ и курсов (женских и смешанного состава), где проходили обучение «агенты в юбках»: Белый Переезд (Петриковский район), Барановичи (две школы, одна из них на территории лагеря Лесной), Бобруйск, Борисов (минимум три школы), Вилейка, Волковыск, Ганцевичи, Гомель, Колдычево (на территории лагеря), Куренец, Лепель, Марьина Горка, Минск (возможно, не одна, а несколько школ), Могилев, Орша, Полоцк, Сенно, Слоним, Слуцк (школа и курсы), Сосны (вечерняя школа). Анализ архивных документов позволяет сделать вывод о том, что в большинстве случаев сотрудничество девушек и женщин с немецкими службами носило вынужденный характер. При вербовке будущих агентов шантажировали отправкой в лагеря или на работу в Германию, угрозой смерти, расстрелом близких и членов семьи. Вместе с этим имело место и добровольное сотрудничество с оккупантами. Если говорить об общем количестве подготовленных «агентов в юбках», то, к сожалению, приходится констатировать, что в исторической науке нет не то что точных, но даже приблизительных данных по этому вопросу. Процентное соотношение «агентов в юбке» от общего количества шпионов могло составлять до 20–25 %.
Дети, наряду с женщинами составляли самую значительную часть гражданского населения, оставшегося в оккупации под немцами. На оккупированной территории осталось примерно 85 % детей до 16 лет, а это 3,7 миллиона человек. Практика привлечения детей к разведывательно-диверсионной работе применялась немецкой разведкой на всей территории СССР и на протяжении всего периода оккупации. Первые сведения об использовании несовершеннолетних в качестве агентов относятся к концу июля – началу августа 1941 г. На первом этапе (лето 1941-го – начало 1942 г.) подростки привлекались для простейших разведывательных заданий в прифронтовой полосе, совершения диверсий, а также в качестве сигнальщиков для немецкой авиации. Важно отметить, что уже в 1941 г. делались попытки стационарной подготовки детей для разведывательно-диверсионной работы. Уже в августе 1941 г. были открыты краткосрочные курсы по подготовке малолетних разведчиков и диверсантов в д. Кремное на Туровщине (Гомельская область). Вербовка обычно происходила на месте с применением различных средств и способов.
