Разоблачение немецкой агентуры в тылу СССР и частях Красной армии было более эффективным. Это было обусловлено рядом факторов. Во-первых, результативная и профессиональная деятельность центральных и территориальных органов государственной безопасности и органов военной контрразведки Смерш. Во-вторых, значительная часть засылаемых в советский тыл немецких агентов являлась с повинной в органы госбезопасности. До середины 1942 г. каждый третий агент, перейдя линию фронта, спешил сдаться милиции, чекистам или представителям власти. К 1943 г. их количество увеличилось до 45 %. Например, из 185 арестованных выпускников Варшавской разведшколы с повинной явились 99 человек. По документальным данным немецкой разведки, из 150 групп, засланных АГ-104, почти все были разоблачены. Вернулось только 2 группы. Аналогичная ситуация наблюдалось и с засылаемой агентурой «Цеппелина». Будучи заброшенными в тыл Красной армии, многие из них либо не выходили на связь с разведцентрами, надеясь таким образом уклониться от контроля противника, либо добровольно являлись с повинной в органы советской власти, даже оказывали помощь в обнаружении тех, кто намерен был идти до конца. Полный крах потерпели устремления немецких спецслужб в вопросе промышленного шпионажа и осуществлении диверсий на советских предприятиях и заводах в ближнем и глубоком тылу.
Если оценивать эффективность работы немецких агентов на оккупированной территории БССР, то тут таких однозначных и категоричных выводов сделать нельзя. Обращает на себя внимание то, что в начальный период Великой Отечественной войны борьба с агентурой противника практически не велась. Еще одна объективная причина, напрямую связанная с трудностями выявления агентуры противника, связана с кадровым дефицитом работников особых отделов партизанских формирований. Всего, по подсчетам БШПД, общая потребность в руководящих кадрах для борьбы с немецкими спецслужбами и ведения разведки определялась в 2 тысячи человек.
Можно говорить о том, что в стратегическом плане заброска агентов в партизанские соединения себя не оправдала. Такая практика не позволила решить проблему борьбы с партизанским движением, а КПД немецких агентов в процентном соотношении был невысоким. Вместе с этим, в тактическом отношении можно говорить об отдельных успешных акциях немецких шпионов. В первую очередь, это касается сбора разведывательных данных накануне проведения карательных операций. Еще одним важным результатом деятельности немецкой агентуры, о котором до сегодняшнего дня мало говорилось, было создание (или провоцирование) в партизанских соединениях ситуации «повсеместной шпиономании». Причем агентом мог оказаться фактически любой человек, прибывший в отряд: беглый военнопленный, беженец, еврей из гетто, ребенок-сирота или женщина, спасающаяся от увоза в Германию. В такой ситуации, подозрительность ко всем, в том числе и к гражданскому населению, безусловно, оказывала негативное влияние и на взаимоотношения «лесных солдат» и жителей оккупированных областей и в ряде случаев приводила к злоупотреблениям и противоправным действиям со стороны партизан.
12. Юридическая сторона выявления и разоблачения засылаемой немецкой агентуры регулировалась документами, составлявшими группу следственных материалов (следственное делопроизводство). Укажем на то, что лишь в некоторых партизанских соединениях в первые полтора года работали органы контрразведки, а соответственно, велось и документационное обеспечение. В большинстве случаев вопрос с разоблаченными агентами решался на месте командиром и комиссаром отряда. Все это нередко приводило к злоупотреблениям и расстрелам людей лишь по одному подозрению в их противоправных действиях.
Отметим, что на протяжении всего периода оккупации судебно-следственные мероприятия в отношении выявленной агентуры не всегда велись достаточно корректно и объективно, несмотря на многочисленные инструкции и рекомендации руководящих органов партизанского движения и госбезопасности. Одним из главных недостатков в работе с разоблаченными шпионами было некачественное ведение допросов. Не уточнялись важные подробности разведывательной деятельности агента (кем и когда завербован, где обучался, какие предметы преподавались, приметы других курсантов и т. д.). Для улучшения качества работы оперуполномоченных особых отделов в партизанских соединениях составлялись специальные инструкции. К сожалению, приходится констатировать, что за годы оккупации ни в БШПД, ни в ЦШПД не было разработано типовых служебных инструкций и рекомендаций для сотрудников особых отделов. В каждом конкретном партизанском соединении ситуация решалась самостоятельно.
Какая судьба ждала разоблаченных агентов? Если вражеских шпионов и разведчиков, выявленных на территории Советского Союза, могли перевербовать, привлечь к радиоиграм, или заменить расстрел на длительные сроки заключения, то в лесу такая альтернатива была невозможна. Кроме того, агентура, засылаемая на территорию СССР и в части Красной армии, очень часто добровольно сдавалась и раскрывала себя. Если говорить о судьбе разоблаченных в лесах немецких агентов, то здесь в абсолютном большинстве применялась высшая мера – расстрел. В условиях партизанской борьбы просто не было необходимых условий (помещений, конвойных, лишней провизии и т. д.) для содержания разоблаченных. Кроме того, командование отряда несло ответственность не только за жизни партизан, но и многочисленного гражданского населения, которое часто проживало в партизанских лагерях и зонах, поэтому нахождение потенциального террориста и диверсанта в отряде значительно увеличивало риски. Это касалось всех без исключения половозрастных, национальных и социальных групп. Добровольная явка агентов к партизанам была явлением исключительно редким. Автором выявлено всего несколько подобных случаев. В исключительных случаях наиболее ценных агентов могли при помощи авиации переправлять на Большую землю. Всего из партизанских формирований БССР было «вывезено в советский тыл крупных работников немецкой администрации, изменников и предателей Родины, видных шпионов и провокаторов – 60 человек».
Список литературы и источников
1. Абрамов, В. Смерш. Советская военная контрразведка против разведки Третьего рейха / В. Абрамов. – М.: Яуза, Эксмо, 2005. – 576 с.
2. Абсхаген, К.Х. Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935–1945 / К.Х. Абсхаген. – М.: ЗАО «Центрполиграф», 2006. – 301 с.
3. Авдеев, Ю.И. Формирование стратегических установок в области подрывной деятельности фашистской Германии против СССР и их содержание / Ю. И. Авдеев // Труды Высшей Краснознаменной школы КГБ СССР. – 1985. – № 35.
4. Автушко, Е. Через «Сатурн» в ГУЛаг / Е. Автушко // Борисовские новости, № 2 (13–19 января) 2000. – С. 5.
5. Александров, КМ. Казачество России в 1941–1943 гг.: неизвестные страницы истории / К. М. Александров // Новый часовой. – 1995. – № 3. – С. 76–95.
6. Александров, К. М. Против Сталина. Власовцы и восточные добровольцы во Второй мировой войне. Сборник статей и материалов / К. М. Александров. – СПб.: «Ювента», 2003. – 352 с.
7. Алексеев, М. Л, Колпакиди, А. И., Кочик, В.Я. Энциклопедия военной разведки 1918–1945 гг. – М.: Кучково поле; Ассоциация «Военная книга», 2012. – 976 с.
