Секретарь Минского обкома КП(б)Б В. Козлов отчитывался в ЦШПД и БШПД о том, что за период с 23 июля 1941-го по 21 сентября 1942 г. «нашей контрразведкой разоблачено и уничтожено более 100 фашистских шпионов, главным образом в Бобруйске, Глуске, Любани, Житковичах и Копаткевичах, засланных в наши гарнизоны и расположения партизанских отрядов, а также разоблачено и уничтожено несколько провокаторов, засланных в отдельные отряды»
[659]. Всего за период с начала войны до апреля 1942 г. по далеко не полным данным партизанами и чекистами на территории БССР было выявлено и уничтожено 632 шпиона, предателя, провокатора и полицейского
[660].
4.2. Военнопленные
В годы Великой Отечественной войны в немецком плену, по разным данным, оказалось от 4,5 до 5,7 млн советских солдат и офицеров. Из них около 57 % умерли от голода, холода, болезней и нечеловеческих условий содержания
[661]. Только на территории БССР в период оккупации действовало более 160 лагерей для советских военнопленных.
Впервые организация лагерей на Востоке была регламентирована военным приказом отдела вермахта по делам военнопленных «О службе содержания военнопленных по плану «Барбаросса» от 16 июня 1941 г. Это распоряжение регулировало полномочия службы содержания пленных и принципы, по которым следовало обращаться с ними, а также предусматривало создание лагерей, где их следовало размещать до максимального предела вместимости
[662].
Лагеря отличались размерами, условиями содержания и функциональным назначением. Анатолий Деревинец вспоминал: «Нас вели в Минский лагерь. Но это был вовсе никакой ни лагерь. Это было огромное вытоптанное людьми поле, на котором, говорят, была картошка, которую уже давно пленные выцарапали из земли и съели. На огромном поле не было ни единого, хоть какого-нибудь строения и не было забора. С одной стороны поле было ограничено рекой с почти стоячей мутной, коричневого цвета водой, которую пленные пили. Здесь же на берегу было и ничем не отгороженное отхожее место. Не было даже ямы. С другой стороны стояли машины с пулеметами вместо изгороди. По ночам машины включали фары, освещая поле, на котором вповалку лежали пленные»
[663]. По мнению немецкого исследователя К. Штрайта, существовало пять основных факторов, которые вызывали массовую гибель советских пленных: голод; совершенно неприемлемые жилищные условия; условия транспортировки; обращение, которому они подвергались; систематическое уничтожение определенных категорий пленных
[664].
В управлении каждого лагеря были созданы отделы: абвер, организационный, пропагандистский, производственный и санитарный. Абвер вербовал агентуру среди военнопленных, выявлял советских разведчиков, лиц, скрывавших принадлежность к политическому и командному составу РККА, евреев, а также враждебно настроенных к немцам и готовивших побег. Вместе с отделом пропаганды и СД абверовцы вели работу по созданию сети доносчиков, вербовке военнопленных в антисоветские воинские формирования. Возглавлял отдел офицер контрразведки. В функции заместителя офицера контрразведки входил контроль за внутренней и внешней охраной лагеря, проведение допросов.
Именно тяжелые условия содержания, а фактически – выживания, активно использовали абверовцы при вербовке. Тем, кто соглашался на сотрудничество, давали дополнительное питание, одежду, переводили в теплые помещения, освобождали от работ. В немецкой разведке считали, что агентуру из военнопленных можно быстрее подготовить для разведывательной работы и легче внедрить в части советской армии. Кроме того, многие красноармейцы соглашались на сотрудничество для того, чтобы затем вернуться в действующую армию. Очень часто вербовка на службу в органы немецкой разведки была единственным способом выжить.
Кадровый сотрудник немецкой разведки Пауль Леверкюн в своих воспоминаниях указывает: «Однако чаще всего в качестве агентов использовались военнопленные. Многие абверкоманды, пользуясь периодами затишья на фронте, организовывали небольшие тренировочные лагеря и склады боеприпасов, где можно было инструктировать и оснащать перед заданиями агентов и диверсантов»
[665]. Другой немецкий разведчик Эрвин Штольце после войны показал: «В целях расширения агентурной работы я предложил Канарису идею: развернуть вербовочную деятельность среди военнопленных Красной Армии. Выдвигая такое предложение, я обосновывал его тем, что военнослужащие Красной Армии морально подавлены успехами германских войск и фактом своего пленения, и что среди военнопленных найдутся лица, враждебные советской власти»
[666].
Акцентируем внимание на том, что в данном случае территория БССР стоит в одном ряду с другими регионами СССР – везде военнопленные составляли основной контингент для вербовки и последующего обучения в спецшколах. Например, на территории рейхскомиссариата «Остланд» сотрудники немецкой разведки активно работали в лагерях военнопленных в Риге, Каунасе, Вильнюсе, Шяуляе, Минске, Елгаве, Лиепае. Офицер контрразведки в Шталаге-350 (Рига) Вальтер-Отто Вагнер в 1948 г. на следствии показал: «В моем ведении находился специальный лагерь в Риге…, в котором содержались советские военнопленные, завербованные в качестве агентов-диверсантов из числа выявленных агентурным путем специалистов. По существу, этот спецлагерь представлял собой школу по подготовке агентов-диверсантов со специальными отделениями (как, например, радистов, подрывников и т. д.) и специально подобранными преподавательскими кадрами. Оттуда выпускались хорошо подготовленные агенты-диверсанты, которые по мере надобности забрасывались в тыл Красной Армии на самолетах или использовались для ближней разведки»
[667].
