В первую очередь для работы привлекались дети с уголовным и хулиганским прошлым, члены семей, пострадавших от советской власти, сироты и детдомовцы. Важно отметить, что уже в 1941 г. делались попытки стационарной подготовки детей для разведывательно-диверсионной работы. Традиционно считается, что такая подготовка началась в начале 1942 г. и связана с деятельностью детских школ в Мценске, Белгороде, Славянске, в селениях Райгородок (Сталинская область) и Протопопове (Харьковская область)
[759]. Однако в фондах Национального архива Республики Беларусь удалось обнаружить уникальный документ – проект докладной записки Первого секретаря ЦККП(б)Б П. Пономаренко на имя И. Сталина, датированный 18 августа 1941 г. Точно не известно, попала она на стол «вождя народов», или нет, но важно другое. Уже в августе П. Пономаренко отмечал, что в д. Кремное (сейчас – Туровский сельсовет Житковичского района Гомельской области. – Авт.) немцы «организовали трехдневные курсы для подростков 13–14 лет из детей репрессированных и других контрреволюционных элементов и готовят из них террористов для командиров РККА. Прошедших курсы, вооружают наганами и забрасывают в наш тыл. Этот же контингент используется в качестве разведчиков»
[760].
Вербовка обычно происходила на месте с применением различных средств и способов. Дети, как никто другой, оказывались в этом смысле уязвимы, поскольку они наивны и впечатлительны. Важную роль играл и психологический фактор: подростка тянет к приключениям, путешествиям, подражанию военным, а это значит – возможности иметь оружие, испытать опасность… Применялись и более традиционные способы вербовки – запугивание, семейное заложничество, подкуп, угроза уничтожения членов семьи. С одной стороны, запугиваниями детей часто принуждали к послушанию, с другой – дети наравне со взрослыми были вынуждены любыми способами бороться и за свою жизнь, и за жизни близких.
В рапорте сотрудника 4-го управления НКГБ БССР подполковника В. Пудина на имя П. Судоплатова отмечалось, что в Могилеве действовал некто Василий Лукашов, который «осенью 1941 года вербовал молодежь в немецкие разведывательные школы из учеников старших классов»
[761]. 1 февраля 1942 г. 2-й отдел Разведывательного управления Генерального штаба РККА подготовил Материалы по агентурной обстановке на территории СССР, временно оккупированной немцами. В 6-й главе «Политический режим на оккупированной территории. Вербовка и засылка враждебной агентуры на территорию СССР» указывалось, что «немцы продолжают массовую засылку своих агентов на нашу территорию… Это особенно относится к нашим подросткам. Известно на многих примерах, что немцы широко вербуют наших подростков для целей разведки, причем, как правило, ведут от имени нашего «командного состава», одетых в форму РККА, зная, что советские подростки все сделают для своей Красной Армии. В этом отношении характерен пример с недавно раскрытой в г. Т. крупной шпионской организацией немцев, почти полностью состоящей из наших подростков в возрасте 13–16 лет. Возглавлял всю эту группу немецкий шпион, который встречался с ребятами всегда в форме майора Красной Армии и его помощник в форме лейтенанта. Ребята под предлогом помощи Красной Армии собрали данные по аэродромам, расположению наших частей и штабов, расположению артиллерии и т. п. За выполнение каждого задания ребята получали по 20 рублей»
[762].
С февраля 1942 г. начинается новый этап в деятельности немецких разведывательных органов, который продолжается до осени 1943 г. Как отмечалось выше, уже к весне 1942 г. школы по подготовке юных разведчиков и диверсантов были открыты в Бобруйске, Мценске, Белгороде, Ржеве, Славянске, Краматорске в селениях Райгородок (Сталинская область) и Протопопово (Харьковская область). В течение 7—15 дней дети и подростки в этих школах обучались незаметному проникновению в расположение частей Красной армии, выяснению количества и родов войск, названий и нумерации частей, фамилий командиров, расположения артиллерии, танков, складов с боеприпасами и горючим
[763]. Кроме того, дети использовались в качестве связников – для передачи информации из отрядов в деревни, а оттуда – в город или ближайший гарнизон
[764].
Первые сведения о деятельности на оккупированной территории Белоруссии специальных школ (курсов), где проходили обучение подростки, относятся к августу 1941 г. Следующее упоминание относится к 1942 г. В обзоре Главного управления пограничных войск (ГУПВ) НКВД СССР «О методах работы германской разведки в войсковом тылу действующей Красной Армии» от 19 мая 1942 г. указывалось, что в Бобруйске создана «спецшкола гестапо по подготовке разведчиков-подростков в возрасте от 15 до 18 лет»
[765].
Каковы же причины, которые заставили немецкие разведывательные и контрразведывательные органы использовать несовершеннолетних детей на такой опасной и жестокой «работе»? Белорусская исследовательница В. Бездель, защитившая диссертацию о положении детей на территории БССР в годы войны, так объясняет этот факт: «Существование широкой сети разведшкол на оккупированных территориях не только Беларуси, но России и Украины обусловлено, на наш взгляд, массовой бездомностью и обеднением населения. Дети, которые потеряли родителей, не имели средств к существованию, не было тех, кто бы мог их защитить. Для многих подростков это был единственный шанс попасть за линию фронта к «своим»
[766]. На наш взгляд, такое утверждение не совсем корректно. Это, скорее, не причина, а сопутствующие обстоятельства использования подростков. Кроме того, совсем не обязательно, что прошедшего обучение агента-ребенка направят в тыл. Скорее, наоборот. Если мы говорим о территории Белоруссии, то основная часть готовившейся агентуры направлялась в партизанские отряды и бригады.
Причины массового использования несовершеннолетних нам видятся в следующем. Во-первых, это нацеленность на результат самих немецких спецслужб всеми возможными средствами. Никаких «честных правил», как теперь говорят, fair play, в войне, которая велась на уничтожение, попросту не могло быть. Главное – это достижение поставленной задачи, для чего «все средства хороши». Во-вторых, для агента-подростка гораздо легче было составить легенду, чтобы он мог, не вызывая особых подозрений, внедряться в партизанские отряды, попадать на объекты и предприятия. Ребенок сам по себе вызывает жалость и сострадание, особенно если он сирота. Агенты попадали в соединения под видом ищущих спасения от отправки в Германию, беженцев с принудительных работ, спасающихся от карательных операций. Самой распространенной легендой для агента был рассказ о том, что каратели расстреляли родителей и подросток пришел в партизанский отряд, чтобы за них отомстить. В-третьих, как отмечалось выше, дети составляли значительную и самую незащищенную (наряду с евреями и женщинами) часть населения оккупированных территорий.
