Гансу Фальку был отдан в распоряжение каменный литейный амбар и назначено большое жалованье, на порядок превышающее заработную плату русских мастеров
[129].
На Пушечном дворе Г. Фальк слыл человеком скрытным и скверным. Желая удержать за собою в своем уникальном ремесле особые знания, он не допускал русских подмастерьев непосредственно к формовкам и отливкам пушек и колоколов. А. Олеарий, побывавший в Москве в 30-х гг. XVII в., писал: «…когда он (Фальк. – А. Л.) формировал свои орудия, то русские…должны были уходить, чтобы они не смогли перенять этого искусства». Свидетельству голштинца можно было бы не доверять, если бы в отечественных архивных документах не нашлось подтверждение этому. Так, в январе 1641 г. ученик-иноземец «Иван Иванов» в своей челобитной писал, что, приехав в Москву с Фальком, работал с ним «безотступно», но мастер «неведомо в чем разгневался и от себя… отказал». В 1640 г. ученик М. Иванова «Левка Иванов» был передан Фальку, однако в 1651 г. он был переведен в подковщики, так как «немец» посчитал, что хорошего мастера из него не получится. Другой ученик «немчина», Иван Резцов, также «отошел» от мастера, не выдержав его нрава, и перевелся к русскому литейщику Г. Наумову. Из документов 40-х гг. известны имена еще нескольких учеников Г. Фалька. Так, подмастерья Степан Орефьев и Тимофей Утинков стали впоследствии мастерами. В «Росписном списке г. Москвы» 1638 г. упоминается некто Денис Андреев, о котором больше ничего не известно. Согласно показаниям самого Фалька, один из его самых опытных учеников, Осип Иванов (в будущем – отец известных литейщиков Мартьяна и Якова Осиповых), после 12 лет ученичества мог уже работать самостоятельно. Однако в 1651 г. на допросе в Пушкарском приказе тот самый О. Иванов вместе с другими учениками немецкого литейщика отказался отливать 8000-пудовый колокол, так как «особо де без мастера своево наряду и колоколов лить они не умеют потому, что то дело им не в обычай, да и мастер их, Иван Фальк, от них мастерство скрывал»
[130].
Поведение Г. Фалька в данных случаях было типичным для западноевропейских цеховых ремесленников. И для него самого оставалось непонятным, почему же он должен передавать свой уникальный опыт русским, тем самым создавая себе конкуренцию.
Документы Пушкарского приказа говорят о литье партиями однотипных полковых пушек. 10 сентября 1640 г. был дан указ Г. Фальку «слить снаряд стараго заводу» – 28 пищалей по 2 гривенки ядро
[131]. Под словом «завод» в документе подразумеваются стадии производства – изготовление глиняных моделей и отливка болванок. Бросается в глаза малый вес отливаемых орудий (около 7 пудов каждое).
Согласно «Росписи наряду, что вылил пушечной и колокольной мастер немчин Иван Фалька» за приписью головы Василия Лудова, к 31 октября немецким мастером было сделано: «12 пищалей по 4 гривенки ядро и те пищали сверлом пройдены и ис тех 12 пищалей почати чистить 8 пищалей да недочищены 4, четыре пищали не чищены, и запалы у всех 12 не просверлены. А весу во всех тех 12 пищалех 163 пуда 13 гривенок. Да 12 пищалей он же, Иван, слил по 3 гривенки ядро, и те пищали сверлом не пройдены и не чищены и запалы не просверлены, а весу во всех в тех трехгривенковых в 12 пищалех 123 пуд 7 гривенок. И всего 24 пищалех весу 286 пуд 20 гривенок»
[132]. Вес 4-фунтовых орудий в среднем составлял 13,5 пуда, а 3-фунтовых – чуть более 10 пудов.
В соседнем деревянном амбаре русские мастера отливали также партиями полковые орудия 2, 3, 4 фунта ядром: «У Михаила Иванова слито 10 пищалей – 2 пищали по 4 гривенки ядро, да 8 пищалей по 2 гривенки ядро…»
[133] А. Якимов свидетельствовал в Пушкарском приказе: «Со 146 по нынешний по 149 год сделал я, Олексей, пятьдесят шесть пищалей: двадцать пищалей по четыре гривенки ядро, семнадцать пищалей по три гривенки ядро, семнадцать пищалей по две гривенки ядро, и на опытной стрельбе сошли все здоровы, без порухи, да на дватцать пищалей образцы к литью готовы»
[134].
«Якимовские» пищали, как и орудия других мастеров, без обозначения года выпуска, часто встречаются в описях южных крепостей («московского литья… признак на ней вылитых и подписи никакой нет, в ней по весу 9 пуд, прозвание той пищали никакого нет, мерою 2 аршин без чети», «московского литья, на ней подпись русского литья на Москве лил мастер Алексей Якимов, на ней вылит орел, в ней по весу 9 пуд 35 гривенок, прозвание той пищали никакого нет, мерою 2 аршин без чети»; «московского литья гладкая, признак на ней вылитых и подписи никакой нет, в ней по весу 10 пуд 17 гривенок, прозвания той пищали никакого нет, мерою 2 аршина с 5 вершки, к ней 25 ядер весом по 2 гривенки без чети ядро», «московского литья гладкая, признак на ней вылитых и подписи никакой нет, в ней по весу 9 пуд, прозвания той пищали никакого нет, мерою 2 аршин без 2 вершков, к ней 36 ядер весом без чети по 2 гривенки ядро»)
[135].
9 мая 1640 г. царь указал завести «вновь полкового наряда» в количестве 80 пищалей.
До наших дней сохранилась неполная «роспись пищальным образцам» 1641 г. (в росписи отсутствует начало, в котором говорилось о количестве пушечных образцов, изготовленных А. Якимовым). Уцелевший текст содержит росписи моделей, которые сделали Д. Кондратьев (20 шт.), М. Иванов (20 шт.) и М. Боранов (20 шт.), с указанием количества меди и олова для каждого мастера. В конце документа приводятся итоговые данные – всего 93 образца, 1443 пуда меди и 146 пудов 20 гривенок олова
[136]. Поскольку фразы в «росписи» трафаретны, то можно реконструировать содержание потерянного текста. Также нетрудно вычислить количество образцов и металла для литья пушек А. Якимовым. Содержание потерянного фрагмента будет примерно следующим: «У Алексея Якимова в заводе 33 образца в две и три и четыре гривенки ядро по кружалу, а по его Алексеевой смете надобно на те пищальные на 33 образца в литье и в тело и на прибыль и на жолоб меди дощатой 430 пудов да олова 43 пуда»
[137]. Таким образом, на основании «Росписи пищальных образцов» можно составить следующую таблицу:
