В записях приходно-расходной книги за 1655 г. («Росход на Пушечной двор») отражены пожалования «кормом» пушечных работников Ф. Аникеева «с товарищи» и ярыг за изготовление партий крупнокалиберных мортир.
15 февраля были завезены дрова, и велено «топити теми дровами в Пушечном дворе мастерские… и сушить образец к верховым пушкам»
[170]. На дворе начались работы по оковке станков «к полковым пищалям», а в литейной начался процесс по выпуску полковых орудий – Ивану Степанову с 12 товарищами выдали «кормовых денег» за то, что они «пищаль полковую сверлом проходили да дрова секли»
[171].
21 февраля для Ф. Аникеева были потрачены деньги на покупки «к пяти образцам верховых пушек на кирпич, и на сало, и на воск, и на верфь»
[172]. Следующие за этим записи относятся к приобретению материалов для литья «Болшого верхового наряда», а также к выдаче «корма» работникам за то, что они «к Болшому наряду глину мяли», «ручки делали», «станы и торель оковывали», «секли дрова в литейную печь» и «делали станы». То есть в литейных делали «полковой наряд» и «большой верховой наряд» – а данных о стенобитных орудиях нет. По нашим подсчетам, за 7 месяцев в книге содержатся более 30 записей о работах с орудиями. То есть целые артели литейщиков, учеников, плотников, кузнецов, каменщиков, ярыг (чернорабочих) подготавливали печи к литью, делали глиняные болваны, оковывали их, топили бронзу, отливали, очищали стволы, делали станки и т. д. Приходно-расходная книга сообщает о нескольких партиях отливаемых на Пушечном дворе однотипных мортир и полковых пушек. Часть мортир была готова к началу похода, другая часть – к августу 1655 г.
Мортира 1655 г. Мастер Ф. Аникеев. По рисунку Ф. Телотта
Сохранились описания четырех мортир Аникеева: «Пищали медные, верховые, русского литья, без станков, длиною по аршину с четвертью; на них вылиты кресты в травах. На них же подпись русским письмом: «Божиею милостию великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца, повелением слиты сии пищали верховые в лето семь тысяч сто шестьдесят третье, лил Федор Аникиев». Весом: первая 36 пуд 20 гривенок, другая 35 пуд 20 гривенок, третья 36 пуд, четвертая 35 пуд 20 гривенок»
[173]. Вероятно, мы имеем дело с опиской составителя описи, который машинально добавил титул «Белыя России» сразу после «Великия и Малыя». Титул «Белыя России» был официально оглашен только в сентябре 1655 г.
Есть еще один момент, связанный с производством мортир в 1654–1655 гг. и не отмеченный в описях. Скорее всего «верховые пушки» калибром в 2 пуда и длиной в полтора отливались по чертежам француза Бертрана (Петра) Делакости. Весной 1701 г. одну из мортир, оставленную в Смоленске в 1654–1655 гг., доставили в Кокенхаузен, где она была захвачена в 1702 г. шведами и переправлена в Стокгольм. Художник Ф. Телотт в 1706 г. зарисовал это орудие.
На дульной части ствола в картуше изображена «голгофа» – степенной крест с копьем и цветком. На средней части надпись: «Божией милостию великого государя, царя и великого князя Алексея Михайловича всея Великия и Малыя Росии самодержца повелением слита сия пушка верховая лета 7163 году». На казенной части: «Делакост Выжытленик (ошибка художника, должно быть – «Вымышленник». – А. Л.), слил Федор Аникеев»
[174]. Упоминание имени Бертрана Делакости может означать, что он каким-то образом причастен к литью мортир. Вероятно, он – создатель образцов верховых орудий, по которым отливал Ф. Аникеев. Также известно из архивных документов, что Делакости готовил «гранаты и вогенные ядра» к этим мортирам
[175].
В своей челобитной от 3 мая 1654 г. капитан Бертран Делакости писал, что в 1651 г. он был командирован на Тульско-Каширские заводы: «В Городище на железную мельницу для гранатнова дела, и те гранаты я, холоп твой, для отпыту зделал; которыми гранаты я, холоп твой, при твоей царской светлости стрелял». Капитан свидетельствовал, что «сверх гранатова дела и стрельбы знаю пинардное дело и всякие иные вымышленные ратные дела: огненныя ядра на многие розные статьи делать и ими стрелять. И пушечная стрельба мне, холопу твоему, достаточна все за обычей»
[176].
После отливки, сверления и очищения верховые пушки проверяли на прочность опытные специалисты – «огнестрельных дел мастера». Их работа была очень опасной – пушки могли разорваться при стрельбах и покалечить людей. Так, после отливки мортиры испытывались на специальном полигоне. В Отделе рукописей РНБ хранится выписка Пушкарского приказа о таких испытаниях: «По указу великого государя огнестрельные стрельбы мастера подполковник Яган Стразборх да поручик Конрат Инрик в селе Хорошове стреляли из верховых пушек, и на той стрельбе их опалило». Но меньше всего повезло голове Ивану Стромилову – от разрыва одной пушки он получил многочисленные ранения. «А по осмотру и по скаске Аптекарские полаты костоправа Ивана Максимова у Ивана Стромилова леваи рука вышибена из сустава, в запястье розшибено, и живот отшибен, и около живота опухло гораздо, и ртом руда шла, да леваи бедра с вертлуга сшибена»
[177]. Но такие случаи бывали редко. Просмотр протоколов испытаний говорит о хорошем качестве отливаемых мортир. Приведенный выше акт – единственный обнаруженный мной документ о несчастных случаях при «прострелах».
Вероятно, мортиры, отлитые Ф. Аникеевым в 1655 г., сразу же были посланы в составе «Большого государева наряда». Согласно приходно-расходной книге 1655 г., перевозили этот наряд подьячие Пушкарского приказа С. Шишкин, И. Ратнев, Т. Митков, Г. Богданов, Б. Наквасин и др.
[178] Часть мортир была оставлена в Смоленске.
Итак, в основном Пушечный двор был нацелен на выпуск 2-3-пудовых верховых пушек. Рассмотрим небольшую таблицу, где по описаниям зафиксированы некоторые образцы 2-пудовых мортир 1655–1669 гг.
