Итак, из обзора рукописных собраний Санкт-Петербурга и Москвы видно, что, несмотря на жестокие потери, которые понес архив приказа, сохранилось много документов. Однако дела, относящиеся к артиллерийской сфере, составляют небольшую часть по сравнению со всем уцелевшим комплексом документов.
Тем не менее эта малая сохранившаяся часть представляет собой сотни дел и тысячи листов, распыленных по архивным собраниям (для сравнения: архив Разрядного приказа фонда 210 РГАДА состоит из тысяч дел и миллионов листов).
Еще в 1889 г. под руководством Д. П. Струкова был издан фактически первый обзор документов XVIII в. из архива Артиллерийского музея, названный «Архив русской артиллерии»
[15]. Однако неизученность переданных из ГАУ в Артиллерийский музей дел Пушкарского приказа XVII в. стала причиной того, что в своем труде Д.П. Струков обошел вниманием уникальный комплекс источников допетровского времени.
Под понятием «архив русской артиллерии» я имею в виду массив документации из разных фондов государственных учреждений XVII в., отражающий какие-либо сведения об «огнестрельном наряде». Историк, обратившийся к изучению отечественной артиллерии, может быть введен в заблуждение той иллюзией, что будто бы все основные материалы по этой теме должны храниться только в делах Пушкарского приказа, ибо само название этого учреждение означает «артиллерийское ведомство». Если исследователь рассматривает функции Пушкарского приказа через призму структур государственных учреждений XVIII–XIX вв. – коллегий и министерств и проводит соответствующие параллели, то делает крупную системную ошибку.
В реальности, несмотря на тенденции к централизации управления, приказная система Российского государства характеризовалась нечеткостью сфер деятельности, параллелизмом функций. Пушкарский приказ являлся лишь централизованным органом производства артиллерии в Москве, но никак не на периферии. Сложная система приказной бюрократии XVII в., при которой сферы деятельности государственного учреждения то сужались, то расширялись, формировала определенные межведомственные отношения с другими государственными учреждениями. По финансовым вопросам артиллерийское ведомство переписывалось с Большим Дворцом, Большой казной, Казенным, Хлебным и четверными приказами. По вопросам материального снабжения велась переписка с Каменным (материалы на крепостное строительство и пушечные раскаты), Конюшенным (обеспечение подвод для орудий, посылка «лошадиного свежего калу» для формовки пушек и др.), Ямским (обеспечение посохи), Аптекарским (пересылка металлов, инструментов, скляниц «для селитренных и зелейных опытов») приказами. По военным вопросам имелись сношения с Рейтарским, Стрелецким, Иноземным, Разрядным, Сибирским, Малороссийским (памяти о присылке в города и полки пушек и снарядов «по образцу», о производстве различных видов боеприпасов) приказами. Вследствие реорганизации некоторых отделов («столов») Пушкарского приказа часть артиллерийской документации кочевала по разным государственным учреждениям, «вливалась» в фонды других приказов, затем, с начала XVIII в., в архивы коллегий, с начала XIX в. – министерств и… предавалась забвению на долгие годы.
Фондообразование архива русской артиллерии образно можно представить в виде дерева, в котором «стволом» является документация Пушкарского приказа, а ответвлениями – дела других учреждений, чья деятельность так или иначе была связана с артиллерией и артиллерийским ведомством. Подобная «разветвленность» создает определенные сложности, отягощенные, кроме того, отсутствием единого фонда Пушкарского приказа в пределах одного государственного архива и распыленностью архивов других приказов. Между тем главное значение документации Пушкарского приказа в том, что при всей трафаретности и повторяемости она дает объемную картину военной промышленности. Никакой другой источник не может сравниться с ней по степени подробности.
Несмотря на обилие источников, до сегодняшнего времени объем военной продукции и развитие артиллерийского вооружения в России допетровского времени практически мало изучены. Проблемы в исследовании заключаются в том, что практически отсутствуют работы, непосредственно посвященные источниковедческому изучению архива русской артиллерии XVII в.
[16], которые включали бы в себя не только анализ документов Пушкарского приказа, но также и рассмотрение пласта приказных источников других военных приказов – Разрядного, Стрелецкого, Оружейного и т. д. Разобраться в этом клубке переплетения функций довольно непросто. Поэтому данная работа ни в коей мере не претендует на полноту и завершенность. Даже объем солидной монографии не может технически вместить работу по выявлению всех фондообразователей архива русской артиллерии. Надо учесть, что сам Пушкарский приказ руководил литейными работами только в Москве, а на периферии производство орудий ведалось в «четвертных» (Устюжская четь, Новгородская четь), Разрядном, Оружейном, Малороссийском, Сибирском и других приказах, собрание которых только в РГАДА составляет несколько тысяч единиц хранения. Кроме того, среди документов того же артиллерийского ведомства мы не найдем ни одного дела о боевом применении и тактическом использовании «огнестрельного наряда», так как боевыми действиями на полях русско-польской 1654–1667 гг., русско-шведской 1656–1658 гг. и русско-турецкой 1673–1681 гг. войн руководили Разряд, Приказ Великого государя тайных дел и Малороссийский приказ. Поэтому одна из серьезных проблем в исследовании отечественной артиллерии заключается как в определении приказных фондов, содержащих сведения об артиллерии, так и в прослеживании судьбы того или иного приказного архива. Самый характерный и наглядный пример – история главного фондообразователя архива русской артиллерии, Пушкарского приказа.
Большинство артиллерийских дел Пушкарского приказа посвящены материально-технической стороне «огнестрельного наряда», главным образом литью. Указы, наказы, памяти, сказки, росписи, записи книг учета и другие документы рассказывают об истории создания осадной, войсковой, городовой и полковой артиллерии на всех этапах производства – от заказа орудий и до испытаний их на полигонах.
Одни из самых ценных и информативных источников по бомбардологии – описи, сделанные пушкарскими головами после 1660-х гг. Дело в том, что примерно с 1660-х гг. стали составляться подробные описания орудий. Прежние формуляры, включающие указание металла (медь или железо), калибр, а в редких случаях длину, были слишком лаконичны и не учитывали происхождение ствола, орнамент, надписи, массу, состояние ствола. Для крупных крепостей с внушительным арсеналом были разработаны требования к наиболее полному описанию орудий.
В июне 1664 г. головам А. Мещеринову и М. Трофимову велено «по Кремлю, и по Китаю, и по Белому городу на воротех, и на глухих башнях в верхних и средних и в нижних боях и Кремля и города в застенках меж Спасских и Никольских ворот, и за Москвою рекою на Болоте, и под навесом, что у Серпуховских ворот, пушек, в сколько гривенок которая пушка по кружалом ядром, и каковы те пушки в длину мерою аршин, и что в которой пушке весу, и вес ли с станы и с колесы», и чтобы пушки были «не засорены и все чисты»
[17]. Вскоре подобное задание получил пушкарский голова Прохор Шубин в Смоленске. По таким описям можно реконструировать особенности каждого артиллерийского образца.
