Подобно солдатам, стрельцы учились бросать снаряды под присмотром инструкторов, которые придавались приказам из состава «начальных людей солдатского строя». В некоторых актах 1670-х гг. присутствуют упоминания об обучении стрельцов бросанию учебных гранат. Например, в июне 1671 г. царь «указал дати голове московских стрельцов в Михайлов приказ Уварова двадцать ядер гранатных ручных пустых для ученья наряду иво Михайлова приказу стрельцом (выделено нами. – А. Л.) ис Пушкарсково приказу безденежно»
[360]. Планомерное обучение в полевых условиях вообще было характерно для всех пехотных соединений «старой» и «новой» организации.
Анализ росписей полкового имущества солдатских полков 1660-1680-х гг. позволяет заключить, что региментам «тысячного» состава выдавалось из Пушкарского приказа от 400 до 600 гранат
[361]. Примерно такое же число ручных гранат выделялось стрелецким приказам (полкам). Так, в 1678–1679 гг. в приказе стольника полковника С. Грибоедова (около 1000 чел.) числилось 455 «ядер ручных гранатных нарядных», в приказе Г. Титова (947 чел.) – «489 ядер нарядных ручных в две и в три и в четыре гривенки», в приказе Я. Лутохина (около 1000 чел.) – «544 ядра ручных тощих», в приказе А. Карандеева (около 500 чел.) – «267 ядер гранатных ручных нарядных весом по одной и по две и по три гривенки», в приказе Н. Борисова (698 чел.) – «424 ядер ручных гранатных»
[362]. В период русско-турецкой войны самое большое число гранат было в частях, входивших в корпус М. Черкасского, направленный на юг против крымско-турецких войск в 1678–1679 гг.: всего 11 626 «нарядных и тощих», в солдатских и стрелецких полках – 5454 ручные гранаты
[363].
Во время первой осады Чигирина в 1677 г. стрельцы и казаки, оборонявшие город, с успехом использовали разрывные снаряды («метали ручными гранаты»), выбивая турок из шанцев, что свидетельствует об их прекрасном умении обращаться со смертоносными снарядами. Так, по рассказу стрелецкого полуголовы А. Лужина, на вылазке 9 августа стрельцы и казаки закидали противника ручными гранатами и бросились врукопашную: «А бой был съемный болшой, из задних шанец, турки пришед своим на помочь, бились тот ден весь». Причем полуголова отметил низкую эффективность турецких медных гранат, в отличие от русских чугунных: «А ручные де гранаты были у них медные… А от ручных гранат ратным люд ем в городе утеснения и порухи болшой не было»
[364]. Сделанные из меди турецкие снаряды, в отличие от русских чугунных, не могли в случае разрыва произвести большое количество поражающих элементов – осколков.
Итак, 1670-е гг. занимают особое место в истории стрелецкого войска. Именно в этот период московские стрельцы не только проходят строевое обучение по образцу полков «нового строя», но и получают новейшие образцы артиллерийского вооружения – однотипные полковые пушки и боеприпасы. Перевооружение стрелецких полков единообразными орудиями к 1680-м гг. вступило в завершающую стадию.
Несмотря на начатые правительством смелые реформы полки пограничного Белгородского разряда еще до 1675 г. вооружались наспех разными пушками, которые хранились в амбарах Белгорода, Яблонова, Усерда, Карпова, Хотмыжска, Старого и Нового Оскола. Москва с 1668–1671 гг. избавлялась от старых орудий не только переливкой в новые, но и путем посылки в военные округа – они должны были заменить на время «пищали нового московского литья», пока те еще не были готовы. Необходимо было на юге за короткое время обеспечить пехотные соединения хоть каким-то тяжелым вооружением, так как в 1668–1669 гг. на Украине войска Белгородского и Севского разрядов сражались с мятежниками Брюховецкого и Дорошенко, и за 139 боев и мелких стычек «с татары и с изменники черкасы» потеряли 32 пищали медные и железные
[365].
По росписи артиллерии Белгородского, Яблоновского, Усердского, Карповского и Старооскольского солдатских полков 1672–1675 гг. находилось «в пяти полкех наряду медного по пяти пищалей в полку на станках и на вертлюгах железных, станки и колеса окованы железом». Сам перечень наглядно демонстрирует полную хаотичность и неразбериху в полковой артиллерии Белгородского разряда в то время. В Белгородском полку Елизария Кро имелись орудия в 1½, 1¾, 2½ фунта, причем все старые, из которых одна была раритетом даже по тем временам – «пищаль немецкого литья» 1425 г.! В Усердском полку Витанта Кригера – пушки ¾, 1½, 2¾ фунтов. В Карповском полку Самуила Вестова – трофейные польские пушки 1609 и 1535 гг., а также старые пищали в 1¼, ¾, 2½ фунта. Лучше всех был укомплектован Яблоновский полк Артемия Росформа: он был вооружен однотипными пушками калибром 24 фунта
[366]. Большинство орудий появились в региментах в период 1658–1668 гг.
Ситуация резко стала меняться к концу 1670-х гг., когда происходит постепенная замена орудий. По сравнению с Белгородским разрядом артиллерия 10 полков Севского военного округа обновлялась самым решительным образом. Очевидно, это связано с определением первоочередных задач правительства – Севский (Северский) разряд был самым крупным из всех и именовался также «большим полком».
Следует отметить возрастающую роль артиллерии и в гвардейской пехоте – двух выборных полках. Если в 1677 г. воевавшие под Чигирином часть полка А. А. Шепелева (757 чел.), и полк М. О. Кровкова (1296 чел.) имели 12 полковых пушек длиной по 3 аршина и 1800 пушечных ядер, то к 1679 г. направленный в составе корпуса М.А. Черкасского малочисленный по сравнению с Первым выборным Второй полк имел «20 пушек медных, длиною по 3 аршина по 7 вершков, ядро по 2 гривенки, на вертлюгах на цветных станках, станки и колеса окованы»
[367].
