Сегодня ребенок привычно свернул в сторону группы, которую посещал ранее. Пришлось его остановить и еще раз напомнить, что мы выросли, и нас перевели в группу для взрослых детей. Ответом мне был тяжелый вздох, но хоть не очередной скандал, коих в арсенале моего ребенка стало слишком уж много.
В группе нас встретила взрослая женщина, которая с улыбкой стала знакомиться со мной и Михаилом. И да, она произвела на ребенка приятное впечатление, да еще и детки начали выглядывать из группы, подгоняя моего сына.
Разделся он сам, причем довольно быстро. Даже обувь самостоятельно убрал на полку своего шкафчика, но не забыл меня обнять и поцеловать на прощание.
– Ты ведь за мной плидешь? – спросил сын, глядя исключительно в глаза.
– Конечно, приду! – кивнула уверенно, чтобы больше не осталось никаких сомнений.
– Ну, холошо, – маленькие ручки отцепились от моей шеи, сам же сын уверенно прошел в группу и помахал мне рукой. – Плиходи, я буду тебя ждать!
Домой шла бодро, потому что в планах было убраться, приготовить еду и посмотреть, как обстоят дела у меня по факту.
Когда я была еще в браке, то очень осторожно откладывала деньги на будущее, например, на подарки, или врача, или обувь. То, на что в нашей семье денег не было. Почему-то никогда. Зато на субботние гуляния и отдых в компании друзей регулярно находились. Об этих отложенных средствах Виталий не знал, так что перед разводом вынес из квартиры деньги, которые мы копили сообща на кровать сыну. Поступил он, конечно, не по-мужски. Даже не по-человечески.
По сути, та заначка, что имелась, была крайне бестолковой, но такой нужной! Я ее любовно оберегала и сильно переживала, если приходилось в нее залезать. Но это не так страшно. Деньги можно заработать, тот необходимый минимум у меня будет всегда. Страшнее всего – жить на «пороховой бочке». Эта квартира принадлежит родителям бывшего мужа. Ни я, ни мой ребенок на нее не имеем никаких прав. Мы только тут прописаны. Выставить меня с Мишей на улицу никто не может, а вот испортить жизнь – очень даже, поэтому я была рада, что Виталий где-то пропадает и никак о себе не заявляет. В случае самых неприятных событий он может приехать сюда со своей новой пассией, вот тогда будет страшно!
Дома быстро приготовила скромный ужин и обед, растягивая продукты до выходных. Глеб в последний раз принес столько, что я смогу еще в пятницу что-нибудь приготовить, потом все – нужно будет делать забег в магазин. А пока я убиралась в небольшой квартире, а сама осматривалась в поиске того самого угла, который можно будет использовать под рабочее место. И этот самый угол найти не могла.
Места в квартире было катастрофически мало, а ведь только по этой причине я и вышла на работу в салон – потому что клиентов приводить попросту было некуда. И снова я стою на том же самом распутье и не знаю, как поступить дальше.
Руки как-то сами собой опустились, а приподнятое настроение улетучилось. Я как стояла, так и села посреди комнаты на пол, задумчиво рассматривая вокруг себя пространство. Потом, правда, потянулась за телефоном и начала смотреть вакансии. Любые. В моем случае выбирать не приходится, необходимо найти работу и устроиться на нее.
Так до четырех часов вечера и просидела, пока не пришло время идти за сыном. Он словно был солнышком в тени, что накрыла мою жизнь – радостным и энергичным. Заверял всех в группе, что завтра обязательно придет снова. И теперь мне будет, чем упрекнуть его утром, если сын снова откажется собираться.
До дома мы шли неспешно, погода позволяла даже погулять на площадке и купить в магазине свежий хлеб, в который Миша вгрызся своими маленькими зубками. Даже глазки от удовольствия прикрыл.
– А Глеб плидет? – спросил сын, когда зашли во двор. У нас тоже есть площадка, но не очень хорошая. Качели скрипят так, что хочется заткнуть уши. В песочнице лишний раз ковыряться не хочется, потому что есть огромная вероятность откопать клад, оставленный местными кошками. Есть небольшой турник, но жутко косой и неудобный, лавочки перекошенные. Садиться на них попросту опасно для здоровья – заноз можно схватить много. Поэтому и ходим гулять в другие места недалеко от дома.
– Я не знаю, – пожала плечами и с тоской вспомнила, что мужчина за весь день мне так и не написал. – Он же работает.
– Это да, – вздыхает сын и подходит к входной двери.
Мы поднимаемся на этаж, чтобы провести остаток вечера так, как всегда его и проводили – вдвоем. Только он и я. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Когда-то мне хотелось, чтобы в жизни Миши папа принимал чуточку больше участия, а сейчас даже немного радуюсь, что тот сразу же отошел от обязанностей отца. Сын о нем и не вспоминает, потому что видел редко, почти с ним не играл. Так что Виталий Юрьевич в какой-то степени даже помог мне пережить тяжелое время. Не пришлось еще и сына успокаивать. Отделалась только своими страданиями и полной неуверенностью как в жизни, так и в мужчинах. Подруги говорят, что такие, как Виталик, не редкость, но есть и исключения из правил, которые умеют и оберегать, и заботиться, которые действительно расшибутся, но все для своей семьи сделают. Мне просто не повезло, у меня не было отца, как и не было примера отношений между мужчиной и женщиной. Мама в свое время поставила на себе огромный жирный крест и решила посвятить себя и свою жизнь мне. Как вывод – ничего хорошего из этого не получилось. Когда я выросла и стала отдаляться, начались ссоры. Как это – я гулять иду с друзьями? А чем мама будет дома заниматься? Одна сидеть?
Ругались мы много, до драк. Могли подолгу не разговаривать. И до сих пор найти общий язык не можем, потому что любой разговор сводится к словам: «А я говорила!»
Сын дома медленно разделся, без особого энтузиазма поплелся в комнату, где сразу же достал машинки и долго строил им то ли гараж, то ли проезд из кубиков.
Звонок от Глеба поступил совсем неожиданно, когда моя надежда угасла. У него был уставший голос, но слышались такие искренние эмоции, что снова получила заряд энтузиазма, который успела растерять сегодня за день. И, что удивительно, Глеб не осуждал мою работу, не обесценивал мой интерес, наоборот, мне почудилось в его голосе одобрение. То, чего многие годы не хватало. Потому что работать на себя стыдно: нет оплачиваемого отпуска и постоянства, нет больничных по уходу за ребенком. Мне этим тыкают с самого рождения Миши. И я ведь… даже поддалась общему мнению. Может, именно по этой причине не могу выбраться из болота неудач?
Еще раз осмотрела свою кухню и вдруг осознала, что клиенты когда-нибудь все равно придут ко мне домой. Да, тесно. Да, возможно, не очень удобно, зато чисто и аккуратно, всегда смогу предложить чашку чая и кофе. На сиденье можно купить специальные подушки, чтобы было мягче. Почему нет?
И пусть вслух Глебу произношу совершенно другое, внутри меня появляется уверенность. И она растет, когда мужчина предлагает свою помощь! Я поспешно отказываюсь, потому что… мы ж все сами! Даже когда туго, даже когда нет сил вывезти все – мы продолжаем переть, как ледоколы. Женщины – совершенно непонятные создания, порой непредсказуемые.
