Макар паркует машину в подземном гараже и выходит, направляясь к моей двери. Я сижу, сложив руки на груди, и хмуро смотрю на него. Вот фигушки я выйду из машины. Просто потому что… ай, блин, там тесная кабина лифта, потом его квартира…. Не—е—ет, я не выйду. Но мне не оставляют шанса. Макар опять открывает дверцу и, схватив за руку, буквально выдергивает меня из салона авто и ведет к лифту, непривычно сильно хлопнув дверцей. В кабине лифта я забиваюсь в самый дальний угол, чтобы не стоять рядом с Гордеевым, не тереться своим плечом о его. На самом деле тут достаточно места, чтобы разойтись по разным углам и даже не встречаться взглядом. Но мы словно притягиваемся магнитом. Даже если в самом начале Макар стоял у дверей и сверлил меня взглядом, глядя в зеркальную стену, то сейчас он каким—то чудом оказался рядом. Лифт звякает, и мы, не сговариваясь, выходим на этаж. Макар отпирает дверь своей квартиры и пропускает меня внутрь. Я едва успеваю сбросить шлепанцы, в которых выскочила на улицу, как Макар хватает меня за плечи и прижимает к стене, нависая сверху.
– Ты хоть понимаешь, что я мог снести тебя на машине, и хрен бы тебя собрали по кусочкам?! – ревет он в мое лицо.
– Ты ехал по двору, наверняка скорость была не такой высокой.
– Соня, какой бы она ни была! А если бы я наехал тебе на ногу?! Это почти две тонны! Проще было бы отрезать стопу, чем лечить!
– Что ты орешь на меня?!
– Да то что ты все делаешь не так, как тебя просят! Неужели ты думаешь, что я прошу тебя не идти в уголовку просто потому что мне так хочется?! Это поломает тебя, как ты не понимаешь?! Поломает так, что ты не сможешь собрать себя воедино!
– С Ирой же все нормально!
– Ира выросла в прокурорской семье! Она с детства в этом крутится! У нее такая крыша, что Ира может как угодно чудить и выйти сухой из воды! Не сравнивай себя с ней! Ты из другого теста, Софья!
– Хочешь сказать, я слабее?!
– Да причем тут это?! – Я вырываюсь из его хватки и несусь вглубь квартиры. Бесит, когда он стоит так близко, я тогда туго соображаю. – Соня, блядь! Остановись!
Торможу, снова складывая руки на груди. Гордеев скользит по ней таким взглядом, что мне становится жарко. Как будто облизнул ее горячим языком. Ой, не вовремя все эти мысли в моей голове. Чувствую, как морщинка между моих бровей начинает разглаживаться. А Макар должен видеть, что я в ярости.
– Ты ради этого привез меня к себе домой? – уже спокойнее спрашиваю я. – Чтобы снова гнуть свою линию? В который раз сказать, что я не потяну? Ну спасибо за веру в меня, Макар Ильич!
– Вера тут совершенно не при чем, как ты не понимаешь? – Макар тоже снижает голос, но в нем все еще звенит раздражение и злость. – Тебе просто там не место. Хозяйственное, семейное, гражданское, налоговое… столько отраслей права, а тебя заклинило! В деле своих родителей ты ничем не поможешь, этим должны заниматься правоохранительные органы.
– О, и ты, конечно, веришь в справедливость, – выдаю я язвительно.
– Ни хрена подобного. Именно поэтому этим делом занимается Богомолова. Потому что она проконтролирует. А что сможешь сделать ты, кроме того, что объяснять следователю, насколько важно это дело для тебя?
– Что ж, тогда, полагаю, я должна быть благодарна за то, что ты познакомил меня с Ириной. Спасибо! – И надо бы это произнести нормальным тоном, а не выходит, меня всю трясет.
– Ну почему ты все перекручиваешь?!
– Я не перекручиваю! Я действительно тебе благодарна. Если бы ты не познакомил меня с Ириной…
Я не договариваю, потому что Макар отворачивается и, запустив руку в волосы, становится у окна и смотрит сквозь стекло. Я хаотично роюсь в своей голове, чтобы подобрать правильные слова, а тем временем успокоиться. Гордеев должен знать, почему я так восстаю против его мнения, но мне это плохо удается. Еще и бабушка советовала быть покладистее с мужчиной. Считаю до пяти, медленно выдыхаю и подхожу к Гордееву со спины. Прижимаюсь, обнимая за талию. Он стоит с руками в карманах стильных брюк, и пока никак не отвечает на мой жест.
– Меня обижает, что ты даже не хочешь попытаться принять мое мнение, – негромко произношу я.
– Как и ты – мое.
– Свое ты навязываешь. Толком не объясняешь, почему считаешь, что мне не место в уголовной отрасли.
– Сонь, это грязь. Такая черная и вязкая, от которой потом не отмыться. Ты другого склада характера, чем та же Ирина. Она достаточно легко воспринимает все процессы уголовного производства. Но даже она мучается кошмарами, если ты не в курсе. Для женской психики уголовка – это тяжело, здесь действительно нужен не стальной, а титановый стержень внутри. У тебя его нет. Ты достаточно сильная, но не для этого. В тебе нет достаточно цинзизма и пофигизма. И тебе не нужно становиться сильнее, чтобы даже самой себе доказать, что ты можешь. Ты сможешь, я уверен, но какие будут последствия?
Внутри меня поднимается протест, желание доказать, что во мне есть этот стержень, что я смогу! Потому что синдром отличницы никто не отменял. «Быстрее, выше, сильнее» – так учили меня родители, так говорил папа, объясняя, что нет другой формулы успеха. Только достигать, быть лучше своих конкурентов, перепрыгивать выше головы и преодолевать себя. Каждый день. А сейчас Макар предлагает мне отступиться.
Я пытаюсь сбросить свои руки с него, но Макар их перехватывает, а потом поворачивается лицом ко мне. Смотрит на меня, прожигая взглядом. На челюстях играют желваки, а губы сжаты в тонкую линию.
– Кому и что ты пытаешься доказать? – спрашивает резковато, придерживая меня за плечи у самых локтей. – Мне? Себе? Кому, Сонь?
– Никому! – отвечаю таким же тоном. – Я просто хочу заниматься тем, к чему у меня лежит душа.
– К хозяйственным делам она у тебя лежит! – рявкает Макар. – Ты как ребенок радуешься договорам и сделкам! Разбираешь их по пунктам, раскладываешь на составляющие, правишь, перечеркиваешь, снова правишь. Вот где ты состоишься! Вот где твой мир!
Я резко вырываю руки из хватки Макара и отскакиваю на пару шагов назад. Сжимаю кулаки и едва сдерживаюсь, чтобы не начать топать ногами от раздражения. Макар, черт побери, прав! Я обожаю договора. Готова читать их сутки напролет. У меня кружится голова, когда стороны принимают мои правки, заключают контракты, которые будут определять их дальнейшее сотрудничество. Я чувствую себя всесильной. Но меня бесит его правота просто до зубовного скрежета. Гордеев слишком хорошо изучил меня за эти недели совместной работы.
– Да что я доказываю?! – вскидываю руки и резко их опускаю, а потом разворачиваюсь, чтобы свалить, но Макар перехватывает меня за локоть, поворачивает и резко дергает на себя так, что я впечатываюсь в его грудь, а потом, схватив меня за волосы, заставляет поднять голову вверх и в следующую секунду, процедив «Как же ты меня иногда бесишь», он впивается в мой рот жадным поцелуем.
Макар
Вот я и достиг той точки, когда или трахну Софью, или прибью. Решаю выбрать то, что не карается законом, и срываю с нее одежду. Тонкий длинный кардиган, под которым майка и короткие шорты. Без лифчика вышла, засранка маленькая. Не сдерживаясь, шлепаю ее по заднице. Ощутимо так, отчего она ойкает и наконец впускает мой язык в свой рот. Сначала пытается вытолкать его своим, но потом сдается и позволяет разорять ее рот, как вандалу. Вцепляется в мои плечи, царапая их сквозь тонкую ткань рубашки, одновременно с этим запрыгивая на меня и обвивая ногами мою талию. Сжимаю попку так, что Соня ерзает, пытаясь уйти от грубой ласки, но я не выпускаю. Несу к дивану, усаживаю на широкую спинку и, не церемонясь, отодвигаю тонкий перешеек шорт и трусиков в сторону. У меня нет презерватива под рукой, но хрен я сейчас выпущу Софью из своей хватки. Что ж, придется проконтролировать процесс.
