– Теперь тянешь ручку на себя! – кричит Винс мне в ухо, перекрывая шум мотора. Он сжимает мою руку на ручке сцепления, накрыв своей большой ладонью. – Левой ногой, – Винс легонько хлопает меня по бедру, – опусти рычаг под ней в положение «вниз». Теперь медленно опускай сцепление и одновременно с этим медленно и плавно поворачивай ручку газа. Вот так.
Винс накрывает мою вторую руку и плавно крутит ею, давая понять, какой импульс задавать мотоциклу.
– Если ты этого не сделаешь, мы завалимся на бок. Давай, малышка, не бойся. Я держу нас, если что. Готова? – Я киваю. – Поехали, Эли.
И мы едем. Правда, два раза глохнем, но Винсент поглаживает мои бедра и подбадривает, вселяя в меня уверенность, что все получится. Мы на пустынной дороге, где нет ни единой машины. Когда Винс узнал, что я боюсь мотоциклов и никогда не сидела за рулем ни одной техники, он поставил цель научить меня ездить на всем, что доступно. Предыдущие три урока мы практиковались на его красивой машине. Я смеялась и спрашивала, неужели ему не жалко доверять мне такую красотку, а он просто отмахивался и говорил, что это машине он доверяет красотку. Транспорт для того и нужен, чтобы им управлять. Так что я достаточно быстро освоила автомобиль, и теперь Винсент решил, что пришло время водить мотоцикл.
У меня неистово колотится сердце, вырываясь из груди. Я дышу быстро и часто, волнение и страх охватили буквально все мое тело, зажав его в тиски. Кожа покрывается испариной и мурашками, которые неприятно щекочут. Хочется скинуть куртку и почесать зудящие места. Но мы едем. Движемся. И это странно и восхитительно одновременно. Адреналин врывается в кровь, когда Винсент говорит на ухо:
– Переключайся на вторую передачу и ускоряйся. Давай, малышка.
Его большие руки крепко обхватывают меня за талию. А огромное тело прижимается к моей спине. Меня возбуждает его близость, она заставляет волнение кружить мне голову и на несколько мгновений поверить в то, что все иначе. Что мы не просто друзья, что все может быть по-другому.
Мы проезжаем несколько километров, и Винсент подсказывает, как плавно остановить мотоцикл. Я прижимаюсь к обочине и на удивление спокойно торможу, а потом глушу двигатель. Уши закладывает от тишины. Я слышу только шум ветра и то, как сильно бахает мое сердце. Винс, перегнувшись через меня, берется за ручки мотоцикла и, сделав усилие, ставит его на подножку. Как только он встает, я соскакиваю следом, суетливо сбрасываю куртку и начинаю прыгать и кружиться, выплескивая накопившуюся энергию.
Я хохочу, как ненормальная, зажмурившись, а потом широко распахиваю глаза. Когда останавливаюсь, покачиваясь, смотрю на Винсента и вижу на его лице широкю понимающую улыбку. Как будто он чувствует, как быстро колотится мое сердце, как оно наполнено счастьем и каким-то чувством… полета, что ли. Не знаю, как это описать. Но я словно парю над землей. Не думая ни секунды, срываюсь и лечу в объятия Винса. Он подхватывает меня на руки и начинает кружить. А потом поднимает выше, подхватив под попку, и я смотрю на него сверху вниз. Мы оба широко улыбаемся, не сводя взгляда друг с друга. Это такой волшебный момент. Настолько интимный и восторженный, что я счастлива разделить его именно с Винсом. Момент полного доверия и понимания.
Тепло, которое разливается по моему телу, не сравнимо ни с чем. Оно словно омывает каждую клеточку, которая подрагивает и отзывается на эти ощущения. А потом внезапно с наших лиц уходят улыбки, и мы уже серьезно смотрим в глаза друг другу. Оба дышим часто, словно нам не хватает кислорода. Я одержима желанием. Хочу, чтобы он сейчас опустил меня ниже, и я могла дотянуться до него поцелуем. Хочу обвить его талию ногами и почувствовать твердость в самой чувствительной части своего тела. Моя кожа горит от потребности, а сердце пропускает удары.
Я мысленно умоляю его сделать это, вкладываю во взгляд всю свою потребность, потому что сама ни за что не решусь съехать ниже и поцеловать первой. Если это сделает он, я позволю. Все позволю, чего бы он ни захотел. И я точно уверена, что Винс это знает. Он не может не чувствовать моего отчаяния. Но через несколько секунд его взгляд меняется, челюсти крепко сжимаются, и он медленно, как будто растягивая удовольствие от нашего тесного контакта, опускает меня на землю. Наши взгляды при этом ни на секунду не отрываются друг от друга. Я до последнего мгновения жду, что он наклонится и поцелует меня. И он это делает: целует кончик моего носа и выпускает из своих объятий. Мне хочется топать ногами и громко кричать на него, требуя настоящего поцелуя в губы. Но Винс делает шаг назад и снова улыбается.
– Поехали, я чертовски голоден, Тыковка.
– Тыковка? – переспрашиваю я, когда Винс поднимает с земли мою куртку, отряхивает ее и протягивает мне.
– Да, ты сегодня пахнешь тыквой. Чертовым шоколадом, корицей и тыквой, – бубнит он себе под нос последнюю фразу.
– Шоколадом с корицей и тыквой? – снова повторяю я, хмыкая. – Но я не пользуюсь такими запахами.
Винс бросает на меня короткий задумчивый взгляд и, покачав головой, выуживает из багажника наши шлемы. Надевает свой, а я тянусь за своим, но Винс отбрасывает мою руку и сам натягивает его мне на голову. Он всегда делает это сам, еще ни разу за последние три недели не позволил мне самостоятельно справляться с такой простой задачей. Такое ощущение, что он делает все, чтобы оказаться ко мне как можно ближе, чтобы прикоснуться ко мне. Но ни разу с момента того поцелуя во французском бистро он не пытался сблизиться сильнее. А мне хочется. Мне так чертовски сильно хочется этого сближения, что я уже скоро на стену полезу. Меня прямо потряхивает, когда он так близко, но не сокращает расстояние между нами.
Я устраиваюсь позади Винса и по привычке крепко прижимаюсь к нему и обнимаю за талию. На прошлой неделе я попросила его хотя бы раз проехаться без шлемов, чтобы волосы развевались на ветру, а в ушах слышать шум ветра. Он обещал подумать, но перед этим прочитал мне долгую лекцию о безопасности на мотоцикле.
– Ты обещал прокатить меня без шлемов, помнишь? – напоминаю ему, когда мы устраиваемся в кондиционированном зале ресторанчика, куда приехали из пустыни.
Винсент улыбается и качает головой. Передает официанту меню, сделав заказ, и тот уходит.
– Ты провоцируешь меня делать нехорошие вещи, Тыковка.
– Ты теперь все время будешь так меня называть? – хмурюсь я.
– Я пытался придумать прозвище, связанное с шоколадом и корицей, но все как-то криво получалось. А тыковка тебе очень идет. А что, не нравится?
– Нормально, – бурчу я, потому что мне, черт побери, еще как нравится. Любое ласковое прозвище из уст Винса мне бы понравилось.
Мой телефон жужжит, и я смотрю на экран. Сообщение от Алекса. Чувствую себя очень-очень виноватой. Настолько виноватой, что хочется накрыть голову руками и зажмуриться, потому что я уже почти два дня игнорирую своего парня. Ну, то есть я отвечаю на его сообщения, конечно. Но не перезваниваю и не поднимаю трубку, когда звонит он. Знаю, это такое малодушие, и взрослые так не поступают. Но я почему-то не могу переступить через себя и поговорить с ним. Ощущение такое, как будто тогда я… изменю Винсу. Хотя по факту не изменяю никому, но словно так и происходит. Господи, все так запутанно и неловко. Ненавижу такие ситуации. А еще себя немножко ненавижу, потому что никак не могу определиться, что мне нужно.
