Нет, ну если все расставить по полкам, то получим следующую картину: мне нравится Винс. До дрожи в коленках и визга нравится. У меня от него сносит голову. Хочу быть с ним. Однозначно. Но он вроде как дал понять, что не хочет быть со мной, и при этом почти каждый день приезжает ко мне, и мы вроде как… дружим. Странной такой дружбой, правда. Невооруженным глазом видно, что нас непреодолимо тянет друг к другу, мы постоянно касаемся друг друга, обмениваемся двусмысленными взглядами. На этом все. Мы можем просто обниматься, и это будет ощущаться интимнее, чем сексуальный контакт. От такого взаимодействия трепещет сердце и кружится голова. Но дальше мы не заходим. А я бы хотела. Так сильно жажду этого «дальше», аж сводит все внутри.
Переворачиваю телефон экраном вниз и, подняв взгляд, выпаливаю:
– Винс, ты меня хочешь?
Винс молчит. Его лицо внезапно становится абсолютно серьезным, он смотрит на меня, прожигая своими темными глазами. Слегка прищурившись, как будто пытается понять природу моего вопроса. А я не моргаю. Даже рот слегка приоткрыла, потому что сама в шоке, что произнесла это вслух. Он еще несколько секунд изучает меня, а потом отвечает:
– Больше следующего вздоха.
И что, Элисон Мэри Кларк? Что будешь делать дальше? Что ты теперь спросишь? Почему он тебя не берет? Почему держит на расстоянии? Или попросишь трахнуть тебя? Мысленно шлепаю себя по лицу, представляя себе звонкий такой звук, оглушающий. Теперь я краснею и жутко жалею о заданном вопросе. Потому что развития этот разговор не получит.
О, а вот и мое спасение в виде официанта, который ставит перед нами наш заказ. Опускаю голову к своей тарелке и увлеченно уплетаю горячий суп. Он, наверное, невероятно вкусный, потому что этот ресторан ими славится. Но я почти не различаю вкуса, сейчас мне все покажется пресным, потому что я чувствую напряжение между мной и Винсом. Не знаю, о чем он думает. Возможно, смеется надо мной или думает, что я идиотка. А о чем думаю я? У меня в голове такой хаос, что впору взять ершик, засунуть его себе в ухо и прочистить мозги. До чего же все это неловко и странно между нами.
– Пойдем через два дня в кино, – предлагает Винс. Поднимаю на него взгляд и несколько раз моргаю. Что, вот так просто? Как будто я не задала только что идиотский вопрос в лоб? Мне сейчас положено злиться или выдохнуть с облегчением? Черт-черт-черт. – Я не был в кино уже сто лет, наверное. Все время смотрю фильмы дома. Так что, Эли, пойдешь со мной?
Я киваю и продолжаю пялиться на него. А Винс выглядит так, как будто действительно между нами не было этой неловкости и моего странного поведения. И да, я злюсь. И с каждой секундой все сильнее, потому что он проигнорировал мои чувства. Ну и что, что я ему их не озвучила? Он же долбаный психиатр! Должен знать и догадываться! Девушка просто так не задает дебильных вопросов. Вот, например, мужчины злятся, когда мы спрашиваем: «Ты меня любишь?» А ведь не просто так задается этот вопрос. Значит, женщине не хватает внимания. Или спрашиваем о том, идет ли нам платье. Значит, мы обделены комплиментами, и нашему мужчине нужно немного больше хвалить нашу внешность. В общем, несмотря на то, что мужчины считают нас алогичными существами, это не так. Все объяснимо. И нужно ли объяснять врачу-психиатру, который видит меня насквозь, почему я задала вопрос? Да, я сделала это неосознанно, но он же должен понимать мою мотивацию!
Хочется зарычать. Просто вот вскочить из-за стола, сжать кулаки и зарычать на него. Потом крикнуть что-нибудь нелицеприятное и удалиться с гордо поднятой головой. Вот только я допустила оплошность, оставив свою сумочку в багажнике его мотоцикла, так что гордо свалить в закат мне не светит. Поэтому сейчас я сижу и давлюсь десертом, который принес услужливый официант сразу после того, как мы доели суп. Все это время над столом висит тишина. Она как темный дым, который с каждой минутой молчания только сгущается. Скоро он превратится в тучу, и там начнет греметь гром и появятся молнии.
Когда мы расправляемся с нашим обедом, молча выходим из кафе. Винс садится на мотоцикл и надевает шлем, а я становлюсь рядом и складываю руки на груди.
– Дай мне мою сумочку, – прошу я. Голос подрагивает от гнева и ощущения, что что-то сейчас происходит неправильное, но я уже не могу остановить эту стерву внутри себя. Даже притопываю ногой от нетерпения.
Винс спокойно смотрит на меня и произносит со вздохом:
– Эли, садись на мотоцикл, поехали.
– Я хочу свою сумочку, – упрямлюсь, потому что уже накрутила себя по полной.
Винсент снова тяжело вздыхает, сжимая переносицу, потом снимает шлем и перевязывает хвостик на макушке. Смотрит вдаль, барабаня пальцами по бензобаку, а я стою и раздраженно дышу, угрожая лопнуть от злости и забрызгать своими внутренностями его красивый черный байк.
Винсент снова вешает шлем на руль, медленно перекидывает ногу и встает с мотоцикла. Его глаза практически черные, и их взгляд направлен прямо на меня. Как лазер, прожигающий дыры в моей коже. Его лицо суровое и напряженное, и это пугает. Я делаю два шага назад. Пожалуй, дойду до дома пешком. Тут всего-то километров десять. Жарко, правда, но я справлюсь. Не первый раз преодолевать большие расстояния.
– Я, наверное, пойду, —нерешительно пищу, когда его мощная фигура надвигается на меня.
Делаю еще пару шагов, разворачиваюсь и пускаюсь наутек. Я успеваю пробежать не больше пяти метров, когда повисаю в воздухе, подхваченная сильными руками. У меня даже нет шанса крикнуть, как Винс резко разворачивает меня лицом к себе и, продолжая держать в воздухе за талию, хватает за затылок второй рукой и притягивает к себе. Все это так неожиданно, что я даже не могу среагировать. Господи, да даже подумать о том, как правильно было бы реагировать в этой ситуации, не успеваю. Потому что в следующее мгновение его горячие губы оказываются на моих, и я практически стону от этого ощущения. Ну почему он так целуется, что у меня покалывает даже кончики пальцев, а волосы на голове словно шевелятся?
Его мягкие горячие губы обхватывают мои по очереди, сминая их. А упругий язык, который я незамедлительно впускаю в свою рот, исследует его и пробует меня. В этот раз наш поцелуй не медленный и чувственный – он жадный и неистовый. Напористые движения языка, уверенная хватка на моем затылке, горячее дыхание.
Я обнимаю Винса за шею, цепляясь за него, как утопающий за соломинку. И тону. В его движениях, вкусе и запахе. Он пахнет кожей – из-за своей куртки, потрясающей туалетной водой и самим собой: силой и мужеством. У меня бы подкосились колени, если бы я стояла на земле, а так, просто слабеют ноги и подрагивают пальцы. И сердце. Оно стоит. Замерло, чтобы своим грохотом не спугнуть момент. И я не думаю. Впервые за весь день мои мысли улетучиваются куда-то, где нет места рациональному мышлению. Они просто растворяются в пространстве под действием эйфории.
Когда мои губы уже распухли и онемели от напора, Винсент наконец отстраняется от меня, и я вижу, как в его глазах пляшут все черти ада, выдавая с потрохами мысли Доктора Ви. Он хочет меня. И не просто хочет. Он как будто дышать не сможет, если не будет касаться меня. И, словно в подтверждение моих догадок, Винс ставит меня на землю, берет мою ладонь и накрывает ею свой пах. Очень твердый пах. Там как будто камень за ширинкой спрятан.
