Винсент стягивает с меня боксеры, а потом гладит мою попку. Не надавливает, не мнет, просто нежно касается ладонью. Толкает слегка мое правое колено, заставляя шире раздвинуть ноги, и я подчиняюсь. Поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него: Винс внимательно следит за своей рукой, которая ведет по внутренней стороне бедра. А я дрожу от ощущений и закусываю губу. Затем он слегка надавливает второй рукой мне на лопатки, и я прижимаюсь грудью к столешнице, оставляя попку высоко задранной. Еще одно нежное поглаживание по позвоночнику и… Винс возвращается к плите. Я готова выть, кричать и ругаться. И что, мне так и дальше стоять? Я начинаю опускать бедра, но Винс оборачивается и пригвождает меня взглядом.
– Не шевелись, я не позволял.
– Но…
– И не разговаривай. Веди себя как мышка, Элисон. И задницу выше.
Я делаю, как он… нет, словом «попросил» этот тон описать нельзя. Он приказал. Жестко и четко, не оставив мне пространства для маневра. Интересно, если я сейчас соскочу со столешницы, что он сделает? Во мне просыпается бунтарка, но она так же быстро и засыпает, потому что уже в следующую секунду Винс подходит ко мне, и на мою ягодицу опускается его большая ладонь. И это прикосновение совсем не нежное. Он так громко и сильно шлепнул, что кожа как будто загорелась. Я ахнула.
– Я сказал вести себя тихо, – спокойно говорит Винс и шлепает по второй ягодице.
А потом… он опять отходит! А я остаюсь всхлипывать и анализировать свои ощущения. Кожа ягодиц горит. Нет, она пылает. Как будто меня посадили на печку. Я прикрываю глаза и прислушиваюсь к ощущениям. Когда я смотрела ролики с сессий БДСМ в интернете, то думала, что это унизительно – получать по заднице и стоять на коленях. Поэтому очень удивлена, когда осознаю, что это чертовски сильно возбуждает. Буквально. Как будто двумя точными ударами Винс сорвал мне кран и теперь я хочу большего.
Открываю глаза и смотрю за тем, как он готовит. Движения отточенные и просчитанные, несмотря на свой размер, Винсент двигается грациозно, спокойно и как будто по четко заданной траектории. Он выключает кофемашину, берет яйца и быстро взбивает их в миске венчиком, добавляя молоко, приправы и сыр. Потом выливает все это на сковороду и накрывает крышкой. Винс моет руки, вытирает их полотенцем и снова возвращается ко мне. А я сильнее выгибаю спину, словно показывая ему, что хочу большего.
– Хорошая девочка. Ты удивляешь меня, Эли. Сильно удивляешь.
И снова шлепок, но после этого Винс наклоняется и облизывает пульсирующую кожу. Я стону и чувствую, как мои внутренние мышцы сжимаются от возбуждения. Он бьет по второй ягодице, но сразу после этого трет ее теплой ладонью и мнет, сменяя ощущения. Потом вторая его рука оказывается на внутренней части моего бедра, скользит вверх и оказывается буквально в миллиметрах от самого чувствительного места. Я инстинктивно подаюсь немного назад, подсказывая ему, чего хочу в данную секунду, но Винс минует мою разгоряченную плоть и сминает кожу на внутренней стороне бедра.
– Пожалуйста, – хнычу я.
– Тихо, Элисон, – твердо говорит он, сильнее шлепая меня, и я ахаю.
Сердце колотится как сумасшедшее, тело горит, а на глазах уже выступили слезы. Вот что такое наказание: когда тебя заводят, но не дают то, в чем ты так сильно нуждаешься. Я чувствую влагу между ног и то, как пронзительно там болит от желания. Винсент пробуждает во мне сумасшедший голод, который отказывается утолить.
Он еще немного мнет мои ягодицы, проводит по внутренней стороне бедра, собирая капельку влаги, и наконец во мне оказывается его палец. Я выгибаюсь сильнее и стону громче, чем до этого. Мое тело дрожит от интенсивности ощущений. Палец входит в меня и выходит, а второй касается клитора и сильно надавливает.
– О, боже, – вырывается из меня, и я прикусываю губу, потому что Винс убирает пальцы, склоняется ко мне и говорит на ухо:
– Я вернусь, когда буду уверен, что ты готова вести себя тихо.
– Я готова, – выпаливаю.
– Ты сейчас сама себе противоречишь, – отвечает он и возвращается к плите. Поднимает крышку, слегка трясет сковороду и выключает печку.
Мои мысли хаотично мечутся, мешая сообразить, как же можно показать, что я готова молчать. Как можно выразить без слов то, что хочешь донести до человека? Я отчаялась найти способ, поэтому просто расслабилась и жду. Молча. Винс достает из холодильника сыр и натирает его на омлет, после чего снова накрывает крышкой, моет руки и возвращается ко мне. Каждое его чертово движение раздражает меня, пока он не подходит.
– Ты готова молчать, маленькая? – спрашивает Винс, и я киваю. – Умница. Я хочу слышать только твои стоны, Элисон.
И наконец он делает все то, без чего я, кажется, могла бы умереть: трет мой клитор, сминает попку, входит в меня двумя пальцами и ритмично двигает ими, подводя меня к краю. Чувствую одновременно сумасшедшее напряжение и облегчение, потому что он дает мне то, в чем я так отчаянно нуждаюсь. Самое странное, что я абсолютно не ощущаю дискомфорта, который ждала после потери девственности. Когда я уже на самом пике, вот-вот готовая взорваться, он убирает руки. Во мне бурлит ярость, которая поднимается от самого живота и достигает рта, готовая вырваться наружу. Но, как только я размыкаю губы, слышу, как Винс говорит:
– Прежде чем произнести то, что ты надумала, хорошенько обмозгуй все, Эли. Готова ли ты остаться неудовлетворенной из-за своей несдержанности? – Я отрицательно мотаю головой, плотно сжав губы. – Садись на стол.
Упираясь в столешницу дрожащими руками, я касаюсь горящими ягодицами прохладного камня. Винс стягивает свои трусы и открывает ящик справа от него. Вытащив презерватив, он раскатывает его по торчащему члену, водит рукой по нему и смотрит прямо на меня.
– Я не собирался этого делать сегодня, но с тобой очень сложно следовать плану, Элисон. Как думаешь, ты готова меня принять? – Я киваю несколько раз и развожу ноги в стороны, чтобы показать, насколько готова. – Нежно не получится, малышка. Но если будет чересчур, ты должна сказать об этом. Словами. Хорошо?
Я киваю, и Винс подтягивает меня так, что попка наполовину свисает с края. Он надавливает мне на грудь, вынуждая лечь спиной на столешницу, и кладет мои руки на край, чтобы я схватилась за него.
– Держись. Все будет быстро.
А потом одним точным резким движением входит меня, и я вскрикиваю. Это больно. Все еще печет внутри, и Винсент слишком большой для такого внезапного маневра. Он останавливается и внимательно всматривается в мое лицо, после чего начинает двигаться. Сначала медленно, но достаточно глубоко, постепенно ускоряясь. Вся боль стирается за приятными ощущениями. Чувство наполненности и покалывания внизу живота смешивается с болезненными в пояснице, которая бьется о край столешницы, и в бедрах, в которые буквально впаяны пальцы Винсента, создавая неимоверный калейдоскоп эмоций.
Я не стону – кричу. Срывая связки и наверняка привлекая внимание людей, которые проходят по улице и слышат все через открытые окна дома. Я мечусь по столешнице, мотаю головой из стороны в сторону, переполняемая ощущениями. Очень много всего, но не слишком, не так, чтобы я хотела это закончить. Жжение от трения по незажившим внутренним стенкам стирается попаданием в какую-то заветную точку и пальцами Винса, которые кружат по клитору. С громким криком я выгибаюсь и разбиваюсь на осколки. В глазах темнеет, и действительность за секунду исчезает, оставляя меня плавиться от сокрушительного оргазма. Винс убирает пальцы с моего пульсирующего клитора, впивается ими в мое бедро и вколачивается, не оставляя мне и шанса на сопротивление. Теперь я пластилин в его руках, из которого он волен вылепить все, что пожелает.
