Из ее глаз начинают течь слезы. Я откладываю сигару в пепельницу, беру ее лицо в свои ладони и вытираю большими пальцами влагу с ее щек, а она смотрит на меня широко распахнутыми глазами, полными доверия и подчинения. Диана готова в любой момент исполнить то, что я прикажу. А мне хочется послать всех к чертям и вернуться к своей нежной девочке.
Я наклоняюсь немного ниже, приближая свое лицо к ее, чтобы она хорошо слышала то, что я скажу.
– Диана, ты прекрасная девушка. У нас была глубокая связь, но она закончилась, милая. Ты должна знать, что можешь обратиться ко мне, когда нуждаешься в этом, но тебе пора отпустить меня и двигаться дальше. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, и знаю, что тебе кажется, словно никто другой не сможет занять моего места. Но это не так. Обязательно появится мужчина, который будет готов дать тебе больше, чем я.
А потом внезапно Диана вцепляется в мои запястья, подается вперед и прижимается своими губами к моим. Я настолько не ожидал этого, что замираю. Едва успеваю отстраниться, как слышу от двери пораженный вздох. Дальше все происходит, как в замедленной съемке. Я поворачиваю голову и вижу на пороге кабинета Элисон с расширившимися от ужаса глазами. Ее губа дрожит, и я успеваю отметить, как сильно она вцепилась в ручку двери. И за секунду все меняется. В ее глазах появляются слезы, которые тут же крупными каплями начинают быстро стекать по щекам. Что за гребаный сопливый вечер!
Я медленно и коротко качаю головой, давая Эли понять: то, что она задумала, неправильно. Но она меня не понимает или отказывается понимать, потому что уже в следующее мгновение отпускает задушенную ручку и вылетает из кабинета. Я вскакиваю с кресла, отстраняясь от Дианы, но она не дает мне пройти.
– Нет, Мастер! Не бросайте меня одну! Прошу, не уходите! – кричит она, мертвой хваткой сжимая мои ноги.
Я разжимаю ее пальцы и наклоняюсь к ней, крепко удерживая за запястья. Держусь из последних сил, чтобы просто не вышвырнуть ее из кабинета и не помчаться за Элисон.
– Диана, мы поговорим позже.
– Но Мастер… – тянет она, но я уже бегу из кабинета, словно подгоняемый всеми чертями Ада.
Мне едва удается выбраться из клуба, в котором значительно прибавилось людей, и теперь все они кружат по залу, удовлетворенные своими сессиями или готовясь к ним. Меня окликают пара человек, но я не останавливаюсь. И сейчас я чертовски хорошо понимаю Келлана, который полураздетый бежал за Одри около года назад. Тогда это вызвало у меня улыбку, а сейчас мне совершенно не до смеха.
Выбегаю на улицу и осматриваюсь. Сердце вырывается из груди от напряжения и того, что я чертовски сильно волнуюсь за Элисон. Она одна, после полуночи, в районе ночных клубов и тусовок, где каждый унюханный или пьяный придурок может схватить ее. Да и в той одежде, в которую она одета, моя девочка привлечет к себе ненужное внимание, не сомневаюсь в этом. Я добегаю до угла клуба и вижу, как от него в другую сторону отъезжает такси. Из-за темноты не могу рассмотреть пассажира, но молюсь всем богам, чтобы там сидела Элисон.
Врываюсь назад в клуб, забегаю в кабинет, хватаю ключи от машины и бегу, не останавливаясь, на парковку, по пути набирая Элисон. Я не могу ждать до завтра, чтобы все объяснить ей, она должна узнать уже сейчас. Дороги Вегаса немного опустели, и теперь доехать до дома Эли в самые кратчайшие сроки не составляет труда. Паркуюсь и останавливаюсь напротив входа. В окнах темно, как будто все спят. Но куда еще она могла поехать? Я в который раз набираю ее номер, но она не отвечает. Начинаю переживать еще сильнее, потому что теперь думаю о том, что мне стоило обойти клуб вокруг и поискать ее там, но такси сбило меня с толку.
Я запускаю руку в распущенные волосы и краем сознания отмечаю, что никогда еще так не ходил в своем клубе, всегда их завязывал. С Элисон я многое делаю впервые. Дергаю за волосы так, что кожа головы горит. Снова и снова звоню своей малышке, но меня постоянно перебрасывает на голосовую почту. Я решаюсь разбудить ее маму и устроить ночной цирк, делаю пару торопливых шагов, но замираю, когда у дома останавливается такси. Из него никто не выходит, и я иду к машине. Сердце грохочет, потому что я не уверен, увижу ли внутри Элисон, но решительно шагаю, молясь, чтобы это оказалась она.
Когда до двери машины остается всего пара шагов, та распахивается, и Элисон выбирается наружу. У меня сразу скручивает все внутренности от одного ее вида. Плечи опущены, волосы упали на лицо, она вся трясется. Эли захлопывает дверцу машины и поднимает голову, но, заметив меня, замирает, как будто не ожидала увидеть. Неужели, моя девочка, ты поверила в то, что я могу тебе изменить? Делаю рывок – и через секунду Элисон вжата в мое тело, а мои руки, словно стальные канаты, уже обвивают ее тонкую талию. Первые пару секунд она пытается вырваться, а потом сдается и обмякает в моих руках. Не обнимает в ответ, ее руки висят вдоль тела, а сама она содрогается от рыданий.
Могу себе только представить, что она сейчас чувствует. Сначала сессия, которая может больно ударить по психике, а потом картина, которую она восприняла как действительность.
– Я не целовал ее, – шепчу в ее волосы, жадно втягивая любимый аромат. – Не целовал. Она это сделала, и я тут же оттолкнул ее. Эли, детка, я бы ни за что не изменил тебе. Ни мысленно, ни физически. Малышка, ну же, ты должна поверить мне.
Она продолжает стоять, как истукан, и только дрожащее тело и всхлипы выдают то, что она живая.
– Эли, крошка, посмотри на меня. Ну же, детка, посмотри. Я слишком сильно дорожу нами, чтобы совершить такой идиотский поступок. Пожалуйста, Эли…
Мне хочется кричать так пронзительно, чтобы у самого полопались барабанные перепонки. Хочется ударить что-нибудь. Если бы она закатила истерику, наверное, было бы легче, а вот эта молчаливая покорность бесит. Потому что это не похоже на нее. Потому что моя Эли эмоциональная и взрывная, а эта девушка мне незнакома. Я хочу назад свою Тыковку с запахом шоколада и корицы.
Наконец, она перестает всхлипывать и поднимает голову. Ну же, детка, ты должна мне поверить.
– Кто она? – спрашивает хриплым голосом.
– Моя бывшая саба. Эли, она пришла, потому что скучает по мне.
– И ты решил ее утешить? – Эли пытается выбраться из моих объятий, но снова расслабляется, когда понимает, что не сможет этого сделать.
– Я решил поговорить с ней и успокоить, но все вышло из-под контроля буквально на мгновение. Я не думал, что она может поцеловать меня.
– Ты держал ее лицо в ладонях, Винс! – раздраженно произносит она.
– Эли…
– Если ты хочешь быть со мной, то не должен прикасаться ни к одной девушке, кроме меня. Понял?
С груди как будто сняли огромный камень, который душил и мучил меня. Я качаю головой, глядя в суровое лицо Эли.
– Никогда больше.
– Иногда я ненавижу то, чем ты занимаешься. Мне страшно, что, пока я на смене в больнице, тебя окружают полуголые девки.
