Говорят, в Вегасе всегда жарко, буквально круглые сутки. Это не совсем правда, по ночам бывает прохладно. Это же пустыня. И сегодня прохладно, или это меня знобит после всего, что произошло за сегодняшний вечер? А может, сказывается холод, который я чувствую от того, как мы с Винсом за какой-то час начали отдаляться друг от друга.
Мы садимся в черный седан. Я ни черта не разбираюсь в машинах, но эта, вероятно, дорогая и какого-нибудь премиум-класса. Она длинная, гладкая, со светлым кожаным салоном и кучей всяких штук на панелях. Дарк спрашивает мой адрес, передает его водителю, и мы трогаемся с места. Я смотрю на пролетающие мимо огни и едва сдерживаю слезы.
«Ему не до тебя сейчас… не до тебя…» ― эти слова снова и снова звучат в моей голове беспощадным эхом резкого тона Дарка. И если раньше я симпатизировала этому мужчине, хоть слегка и побаивалась его, то из-за сегодняшних слов начинаю его ненавидеть. Едкий ком, прожигающий горло, все никак не хочет уходить, он снова и снова образуется там, как бы я ни старалась проглотить его.
– Лиз? ― резко произносит Дарк, и я поворачиваю голову в его сторону. Он разговаривает по телефону. ― Там у Винса проблема. Ты в клинике? Подъедь, пожалуйста, надо залатать кое-кого. Нет, уже повезли. Да. Но нужен твой контроль, сама понимаешь. Да, конечно. И, Лиз, как всегда, ты поняла. Спасибо. Буду должен. ― Он молчит, пару минут слушая, что говорят на том конце. Переводит взгляд на меня и слегка хмурится. ― Это ты с Винсом договаривайся. Спасибо.
Дарк убирает телефон в карман, а я продолжаю сверлить его взглядом, надеясь, что узнаю хоть что-то еще, но он молчит. Я пару раз открываю рот, чтобы задать прямой вопрос, но понимаю, что получится не диалог, а истерика, поэтому снова замолкаю и отворачиваюсь. Через несколько минут все же не выдерживаю и срывающимся голосом спрашиваю:
– С Винсом все хорошо?
– Да, ― коротко отвечает он, и я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать на него за то, что он ничего не объясняет.
При этом меня омывает облегчение. Самое главное, что с Винсентом все в порядке, а с остальным мы как-нибудь справимся. У моего дома Дарк коротко прощается со мной, а водитель даже не успевает выйти из машины, чтобы открыть мне дверь, как, буркнув «Доброй ночи», я уже бегу к дому. К счастью, мама спит и не видит, в каком виде и состоянии я заявилась домой. Меня трусит, а рыдания, которые до этого были где-то в грудной клетке, сейчас рвутся наружу, заполняя горло горечью. Я быстро раздеваюсь и бегу в душ, где под шумящим потоком струй даю волю своей истерике. Я рыдаю так долго и так тяжело, что перед глазами все плывет. Кажется, у меня болит все тело из-за того, что я чувствую. Так долго принимать душ ― это непозволительная роскошь для нас, но я сейчас не могу иначе, мне нужно, чтобы все мои страдания были смыты в канализацию, иначе мне никак не успокоиться.
Я выхожу из ванной только тогда, когда кожа уже сморщилась от воды, а слез совсем не осталось. На меня навалилась такая усталость, что, кажется, я тяну на себе тонну камней. Бреду в свою комнату, но вдруг из маминой спальни слышу:
– Эли, это ты?
– Да, мам, ― отзываюсь, но не вхожу, не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии. Ей хватит волнений о протезах и защите диссертации.
– Все хорошо, детка?
– Да, мамуль, устала очень. Пойду спать.
– Я думала, ты останешься у Винса, ― не унимается она.
– Я решила приехать домой. Спокойной ночи, мамуля.
– Скорее доброе утро, моя девочка, ― со смешком отвечает мама. ― Приятных снов.
– И тебе, ― бесцветным голосом отвечаю я и наконец дохожу до своей комнаты.
Достаю телефон из сумочки и забираюсь под одеяло. Разблокирую экран. Новое сообщение от Винса. Открываю, и сердце останавливается, кровь прекращает свой бег, а в голове как будто вата. В сообщении фотография, на ней две руки с переплетенными пальцами, одна из которых принадлежит Винсу, а вторая точно не мне. На женской руке красный маникюр с длинными ногтями. Руки лежат на смятой постели, и Винс крепко сжимает пальцы незнакомой мне девушки. И только одно слово: «Прости».
Глава 24
Винс
Пятью часами ранее
Мы бежим по коридору к спуску в подвал. В клубе творится сумасшествие, веселье в самом разгаре.
– Он бил ее, ― объясняет Амелия. ― Диана вся в крови. Не знаю, сломано ли что-то, но ее лицо похоже на кровавое месиво, а задница и ребра все синие.
Перед глазами встает красная пелена, и я понимаю, что если сейчас доберусь до Феликса, этого недоделанного Доминанта, а на деле обычного садиста, то лично переломаю ему каждую косточку в его тщедушном теле. Мы быстро спускаемся по ступенькам, а Амелия продолжает рассказывать о случившемся:
– Ее нашел Тим, охранник. Он спустился в подвал, потому что увидел приоткрытую дверь. Феликс свалил, видимо, сразу после того, как сделал это с ней. Он просто вышел из клуба. Райан говорит, что он был спокоен, закурил, даже отпустил пару шуточек.
– Эти долбоебы не заметили кровь на его руках? ― рычу я.
– Райан говорит, что руки были чистыми.
– Значит, бил чем-то другим. Как вообще они попали в подвал?! ― кричу, резко останавливаясь. Амелия едва успевает затормозить, чтобы не врезаться в меня.
– Феликс помогал днем спускать старое оборудование. Мы же заменили все для сцены.
– Какого хера он делал днем в клубе?
– Не знаю. Он пришел незадолго до открытия, расспрашивал меня, как надеть ошейник на определенную девушку, какой должен быть ошейник и все в таком роде. Ссылался на то, что он новичок в этом деле и ему нужна помощь. Ну, а потом он предложил взамен свою и с парнями растаскивал оборудование. Слушай, Винс, так же не в первый раз происходит. Любой из постоянных посетителей клуба может прийти, чтобы поговорить с опытным человеком.
– Но не тогда, когда закрыт ебаный клуб, Мели! Блядь, ты же не первый день здесь работаешь! Какого хера?!
Я вижу, что она едва держится, чтобы не впасть в истерику и держать лицо перед боссом. Но она виновата и знает это. И такая ситуация в клубе у нас не впервые, когда Дом заигрывается с Нижней, но чтобы вот так… Это впервые. Амелия всегда внимательна, миллион раз за вечер обводит орлиным глазом клуб вот уже на протяжении… Черт подери. Я провожу рукой по волосам и проклинаю себя, понимая, что моя помощница, видимо, слишком устала, чтобы продолжать работать в таком режиме. Она в клубе каждый день без исключения вот уже на протяжении двух лет, а в отпуске была всего раз. И то неделю.
Тяжело вздыхаю и беру Амелию за плечи, глядя ей прямо в глаза.
– Мы сейчас разрулим это дерьмо, ― говорю я, стараясь, чтобы тон был как можно мягче, ― а потом ты поедешь домой, и чтобы я не видел тебя здесь две недели.
