Потом я хотел рассказать Эли, когда уже будет закрыт вопрос с разводом, но снова решил не дожидаться момента и уже даже открыл рот, но нас перебила Луиза, которая въехала в комнату Эли с криками о том, что на утро ее ждут в клинике для установки протезов. Понятное дело, нам стало не до моих скелетов. А потом я просто решил, что все-таки будет правильно рассказать Эли правду, когда я получу решение о разводе.
И вот теперь вот звонит Брайан, и я боюсь поднимать трубку. Но делаю это.
– Привет, Бра…
– Минди сбежала, ― перебивает он.
– Что?
– Миранда сбежала из дома родителей.
– Что за бред? Что значит «сбежала»? Она взрослый человек. Если верить ее доктору, еще и здоровый, насколько можно быть здоровым с шизофренией.
– Она прочитала документы о разводе. Ее отец сказал, что она два дня не выходила из своей комнаты, разгромила ее. Ему пришлось выбивать двери, чтобы Минди ничего с собой не сделала. А потом ночью она уехала. Вызвала такси и свалила из дома в неизвестном направлении. Ее отцу оставалось только помахать вслед отъезжающей машине. Он даже номеров не запомнил.
– Зачем мне эта информация?
– Затем, что она, скорее всего, едет к тебе. Потому что во время одного из взрывов агрессии она сказала отцу, что найдет тебя и превратит твою жизнь в ад.
Вот он ― источник чувства тревоги. Вот откуда оно взялось. Я как будто почувствовал, что Минди сбежала из дома и направлялась ко мне. Я подумал не о себе, об Элисон. Нужно защитить ее в первую очередь, а для этого нужно все ей рассказать.
По непонятным причинам я так и не рассказал ей о своей жене ни утром, ни днем, ни на следующий день, и даже не тогда, когда отвозил ее в больницу на следующую смену. Она всю дорогу хихикает и демонстрирует подаренное мной кружевное белье, то задирая подол платья, то слегка спуская с плеча широкую лямку и опуская верх платья почти до самых сосков. Она дразнит меня и заигрывает, покусывает мою шею, перегибаясь через консоль машины, гладит мое бедро и шепчет, как сильно любит. Я стараюсь поддерживать игривый настрой, пока чувство неумолимо надвигающейся опасности пожирает меня изнутри. Мы останавливаемся у больницы, и я поглаживаю бедро Эли.
– Может, отпросишься на эту смену, детка? Мы могли бы уехать за город.
– Винс, ты же знаешь, я должна быть на работе. Да что с тобой сегодня? Почему ты ведешь себя, словно ребенок? Ты уже третий раз сегодня просишь меня не идти на работу. Что-то случилось?
Я мнусь, потому что за минуту всего не расскажешь, а вываливать на нее перед сменой такую информацию тоже неправильно. И ей нужна вся концентрация, которая возможна. Элисон теперь операционная медсестра и должна быть собранной. Так что я улыбаюсь через силу, чувствуя себя подонком, и целую ее в нос.
– Просто скучаю.
– Вот увидишь: в отпуске ты от меня еще устанешь.
– Жду не дождусь твоего отпуска. Мы классно оторвемся на свадьбе Дарка. Одри с Келланом тоже будут, а это те еще весельчаки. Так что приготовь животик, тыковка. Смеяться ты будешь много. Как и кушать.
– Я и так прожорливая в последние пару недель, как будто не в себя ем. Хватит, иначе стану толстой, и ты меня разлюбишь.
Я закатываю глаза и качаю головой.
– Невыносимая.
– Как будто ты лучше, ― смеется она между поцелуями. ― Заставляешь меня есть.
– Потому что люблю твой животик. А ты со своими сменами совсем плохо стала питаться.
Мы еще минут десять тискаемся в машине, пока Элисон не остается до начала работы десять минут, за которые ей нужно добежать от парковки до своего отделения и переодеться. Так что она вылетает из машины, подгоняемая шлепком по попке, и несется ко входу. А я провожаю ее взглядом, потирая ноющее в груди сердце.
Я провожу в клубе весь вечер до полуночи, забрасывая Элисон глупыми эсэмэсками. Потом оставляю телефон на столе в кабинете и иду в зал. Там общаюсь с посетителями, контролирую порядок. А когда спустя двадцать минут возвращаюсь в кабинет, вижу на телефоне с десяток пропущенных звонков с незнакомого номера и одно сообщение с него же. Открываю, и в мои легкие перестает поступать кислород.
«Так вот на кого ты меня променял? На эту маленькую сучку? Она, кажется, трахается с врачом за твоей спиной. Вот с этим, они много времени проводят вместе. И пусть трахается. Я просто хочу вернуть свое. Поторопись, герой, ей осталось жить не больше получаса. Тик-так»
К сообщению прикреплена фотография, где Эли стоит у сестринского поста в отделении, а рядом с ней Алекс, ее бывший. Но у меня не закипает кровь от ревности, я доверяю Элисон. Наоборот, она стынет в жилах, покрываясь ледяным настом.
…ей осталось жить не больше получаса.
Ноги как будто приросли к полу, и я не могу пошевелиться. Мозг ожидаемо до последнего отказывается верить, что нечто такое возможно в моей счастливой жизни. Он просто запирает негатив где-то внутри, чтобы потом выпустить его дозой адреналина, которая поможет мне мыслить рационально. А эти пару секунд я стою в оцепенении, пытаясь призвать все свои силы на то, чтобы не торчать, как истукан, в своем кабинете, а сделать уже что-то наконец.
Заставляю себя двигаться и бегу к машине. Злюсь, что не приехал в клуб на байке, вынужденный постоянно сигналить медленно едущим автомобилям, чтобы подвинулись и пропустили меня. Обычно к этому времени на дороге слабое движение и легко можно проехать, но сегодня, из-за долбанного ночного рок-концерта, город сошел с ума. Я чертыхаюсь, рву на себе волосы, сигналю и проезжаю на красный. Элисон на автодозвоне, но она не отвечает на мои звонки. Ни на первый, ни на пятнадцатый, ни на тридцатый. Я матерюсь и луплю по рулю, когда до больницы Элисон остается чуть больше километра, а толпа пьяных уродов, вместо того, чтобы просто перейти улицу на светофоре, начинают корчить рожи и вести себя, как будто сбежали из зверинца. Чертыхаюсь и проклинаю себя за то, что не засек эти полчаса, которые Минди отвела для Элисон. Хочется верить, что она просто пугает меня, но я знаю, что такое шизофрения и на что способен человек с этим диагнозом. Тем более в ее нестабильном состоянии.
Я влетаю на парковку больницы, выбегаю из машины и несусь без остановки до самого отделения интенсивной терапии. Сердце грохочет в груди, как будто хочет быстрее меня оказаться возле Элисон. Я с ужасом представляю себе, что может произойти, пока мне удастся добраться до своей девушки. Миранда не здорова. Она все видит через призму своего сумасшествия. Сейчас я снова и снова проклинаю себя за то, что когда-то соблазнился и трахнул пациентку больницы, совершил самый конченный поступок в своей жизни. А когда она забеременела, вместо аборта предложил ей выйти замуж. Брайан тогда два часа уговаривал меня не делать этого, но я не послушал. А теперь разгребаю последствия своей беспечной молодости.
Нужно признаться, что, уезжая в Вегас, я пытался сбежать от самого себя, забывая, что это невозможно. Никогда и никому еще это не удавалось. И мне не удалось. Прошлое настигает меня самым страшным образом. Оно обрубает мне руки и ломает ноги, разрывает сердце на куски и взрывает мысли. Я не знаю, какую картину застану, когда доберусь до Эли, и не знаю, что буду делать со всем этим. Знаю только одно: у меня слишком мало времени.
