Вот уж никогда бы не подумала, что такой, как Александр, выстроит для себя подобный дом! Весь из дерева… Как же она любит дерево! Должно быть, в доме приятно пахнет. И наверное, там очень просторно. А веранды, что на первом, что на втором этажах, вообще покоряли одним своим видом. Она бы только на них и жила…
Диана очнулась от мечтательного разглядывания дома и напомнила себе, кому он принадлежит. И она — прячется в кустах и пускает слюни на чужое имущество. Эти мысли сразу же отрезвили ее, как и прогнали едва зародившуюся зависть. У нее есть уютная квартирка, в спальном районе Москвы, которую она обустроила под свой вкус. И всякие там шале на морском побережье ее совершенно не интересуют. А уж тем более, ей не симпатичны их хозяева. По крайней мере, один точно, который с недавних пор еще и попал под категорию опасных личностей. К тому же, он лицо кавказской национальности. И это, пожалуй, самый весомый аргумент. Вот Лена говорит, что этот Александр чуть ли не рубаха-парень. Да все они такие, пока дело не касается семьи. А то, что женщины у них бесправные и забитые существа, об этом большинство и не задумывается. А сколько русских девчонок вот так вот выходят замуж за кавказцев и потом мучаются всю жизнь! Нет уж, увольте ее от таких знакомых!
Диана вернулась в дом и усилием воли заставила себя отвлечься от мыслей о новом знакомом. Нужно было работать, даже если приходилось делать это по старинке. Нет, у нее не горели планы, а срабатывала привычка к самоконтролю, которую она считала едва ли не самым главным в работе фрилансера. Не приучишь себя к ежедневной норме труда, станешь сама же ее нарушать, все испортишь — все то, что выстраивалось годами, к чему так упорно стремилась. Сейчас, когда добилась определенного уровня признания и приобрела известность пусть пока и в узких кругах, самодисциплина особенно нужна была — успех еще только предстояло закрепить.
К удивлению Дианы процесс так увлек, что она и не заметила, как начали сгущаться сумерки. Очнулась только, когда пришла Лена, чтобы позвать ее к ужину, и поняла что уже практически не видит букв.
От ужина Диана отказалась. И с Леной у нее состоялся серьезный разговор. Несмотря на непрекращающиеся протесты той, Диане удалось настоять на минимальной оплате за проживание. Кроме того, она категорически отказалась столоваться у хозяев, разве что, на утренний кофе согласилась. Тут она, конечно, преследовала и эгоистические цели — на все лето выбралась к морю, чтобы отдохнуть от всего, в том числе и от общения. В данный период времени Диану тянуло к одиночеству и размышлениям. И даже такие замечательные люди, как Лена, ее муж и дети, отчасти нарушали ее планы. Благо, Лена поняла все правильно и не обиделась.
Одиночество в толпе — так Диана называла свои прогулки по оживленным местам, когда занималась тем, что наблюдала, слушала и записывала. Вот и сегодня она решила посвятить этому вечер. Послеобеденное купание она пропустила не случайно. Плечи и спина у нее все-таки сегодня подпеклись и немного побаливали. Теперь пару дней придется избегать прямых солнечных лучей.
Несмотря ни на что, отчего-то настроение Дианы колебалось между отметками «хорошо» и «отлично», когда выходила из дома через свой собственный, хоть и временно, выход, шла по узенькой гравиевой дорожке, что выводила прямиком на центральную улицу, ведущую к парку, а потом и к набережной.
В парке в это время было людно. Все нарядные, веселые… Кто просто прогуливался, иные катались на аттракционах. Диана постояла и позамирала от страха под огромным колесом обозрения, наблюдая за лицами людей, стоящих в длинной очереди на посадку. Кто-то выглядел испуганным, многие — беспечными, реже наталкивалась взглядом на равнодушные лица, но все они находились в предвкушении от предстоящего экстремального катания. Ее бы и под пушкой на это колесо невозможно было затянуть. Больше всего в жизни Диана боялась высоты. А уж на открытые спаренные сидения ей даже смотреть было дико.
Возле паренька, танцующего под современную ритмичную музыку и делающую детишкам сладкую вату в виде всяких зверюшек Диана стояла бы вечно. Вот ведь и устал до чертиков, сразу видно, но улыбается и крутит себе. А толпа ребятни беснуется вокруг него от восторга. На их месте Диана тоже бы не слезла с родителей и вымолила бы себе вату, сделанную с такой любовью и изобретательностью.
Диана бродила по парку, напитываясь атмосферой праздника, наблюдая за отдыхающими, пока не устали ноги. К тому времени окончательно стемнело, и наступила пора иллюминации. Набережная ожила, принимая посетителей в многочисленные кафе, что тянулись по всему побережью. В одном из таких Диана и решила передохнуть, заняв столик возле ограждения, за которым сразу начинался пляж. Она еще вчера облюбовала это место. И понравился ей именно пляж с разбросанными по нему зонтами с соломенными крышами. А еще раздевалки тут были сделаны из бамбука. И все это вкупе придавало пляжу какой-то самобытный несовременный вид.
С деньгами было не густо, но все же Диана не удержалась и заказала себе бокал Диоскурии. Это белое десертное вино она пила исключительно на море, попробовав его однажды, когда после сдачи вступительных экзаменов в институт поехала на отдых с родителями. Ей понравилось, как тонкий аромат вина сочетается с запахом моря, как вплетаются его нотки в атмосферу, свойственную только югу. И даже не столько югу, сколько отдыху на юге. Для нее это вино олицетворяло лето, тепло и счастье, как ни странно, хоть сейчас первые его глотки и родили в душе легкую грусть.
«Ты не от мира сего», — вспомнились Диане слова, что бросил ей в лицо мужчина, которого она шесть лет считала самым близким человеком. Шесть долгих лет они жили с ним под одной крышей, как она думала, душа в душу. А на деле все оказалось не так, и все это время Диана заблуждалась, рисуя себе идиллию почти супружеской жизни. В их последнем разговоре, когда он обнажил свои чувства, она увидела его истинное лицо. Одного только Диана до сих пор не могла понять — если она его так сильно раздражала, если его бесил частенько царящий в доме бардак и ее нежелание наводить порядок, если ее фантазии он называл про себя бредом сивой кобылы, а писательство считал чем-то несерьезным, то зачем же он терпел и скрывал это долгие шесть лет? Почему разрешал ей заблуждаться?
Ах, да ладно! Все это осталось в прошлом, которое она вычеркнула из своей жизни. И шести лет ей не жалко, потому что именно они приблизили ее к цели, сделали профессионалом. И в конце концов, ощущать себя свободной и никому ничем не обязанной не так уж и плохо.
Прихлебывая вино и вкушая форель, приготовленную поистине по-царски (блюдо так и называлось «форель по-царски»), утопающую в печеных овощах и свежей зелени, Диана занималась тем, для чего и выбралась сегодня вечером из дома. Она слушала, смотрела, периодически записывая чужие реплики в тетрадь. Или выхватывала из толпы заинтересовавших ее людей и кратко фиксировала основные черты их внешности, походки или поведения. Это было частью ее работы, совмещенной с приятным времяпровождением. Единственное, что немного напрягало, а чем дальше, тем сильнее, это музыка.
С восьми часов вечера почти во всех кафе на побережье не слишком громкое диско, льющееся из динамиков музыкальных центров, сменялось на живую музыку. На сцену выходили музыканты, и солист затягивал что-нибудь обязательно южное, зажигательное. Народ стягивался на танцполе, и чем больше становилось танцующих, тем громче звучала музыка.
