— Хэгуш бабо, не могла бы ты пройти со мной в машину? — начал он разговор издалека, когда с приветствиями и объятьями было покончено.
— Зачем, Алик джан? — удивленно посмотрела на него старая женщина. — Пожалей мои ноги, — сморщилось ее лицо в добродушной улыбке.
— Я не один… — сказал Алик и замялся.
— А с кем же ты, дорогой?
— С… — как назвать-то Диану? Алик совсем растерялся. Скажет девушка, бабушка обязательно сделает неправильные выводы. Назвать Диану женщиной язык не поворачивался. Какая она женщина, если выглядит совсем юной, хоть он даже примерно не знал, сколько ей лет. — С попутчицей.
— С какой такой попутчицей? Алик джан, ты что-то недоговариваешь, — подозрительно прищурилась бабушка. — Если ты привез девушку, то почему не ведешь ее в дом? Разве прилично держать человека в машине?
— Она не моя девушка, бабо джан, — с досадой произнес Алик. В попытке объяснить все ей, он только запутался сам.
— Слушай, Алик джан, что ты морочишь мне голову?! — всплеснула руками бабушка. — Моя — не моя… Какая разница? Если ты приехал с девушкой, то и веди ее в дом.
Алик совсем приуныл. Да нельзя ее в дом, неужели бабушка не понимает?! Диана — не та женщина, которых знакомят с семьей. Да и не хочет он ее ни с кем знакомить!
— Бабо джан, давай я ее сюда приведу, — чуть ли не взмолился Алик.
Старая женщина нахмурилась и какое-то время недовольно рассматривала внука. А потом махнула рукой:
— Веди уже. Моим ногам легче, — но недовольство из ее голоса никуда не делось. Да он о сам понимал, что нарушает все правила гостеприимства. А бабушка была самым гостеприимным человеком из всех, кого он знал.
Диана аккуратно оглядывалась, пока они шли через сад и огибали дом. На их счастье бабушка вела себя тихо, и пока еще ничье внимание их приход не привлек. В чем-чем, а в мудрости Хэгуш отказать нельзя было. Вот и сейчас, несмотря на недовольство поведением внука, женщина поняла его лучше, чем даже он сам. Она даже детей отправила в дом и дожидалась их на заднем дворе в гордом одиночестве.
— Это Диана, — представил Алик. — А это моя бабушка — Хэгуш…
— Иди-ка, приготовь нам кофе, — перебила его бабушка. — Мы тут сами разберемся, без тебя, — не очень ласково добавила.
Алику ничего не оставалось, как отправиться выполнять поручение. Если бабушка решила от него избавиться, чтоб остаться с Дианой с глазу на лаз, значит, так тому и быть. Не кофе, так другой повод бы нашелся, чтоб спровадить его.
* * *
Диане понравился и большой кирпичный дом, и ухоженный сад, и даже то, что в саду повсюду попадались то игрушки, то маленький велосипед, то мяч, в общем, что-то детское. Но сама ситуация, то как она крадется (а они именно крались, стараясь ступать бесшумно) за Александром через сад, как он воровато оглядывается на окна, казалась ей даже не странной, а авантюрной. Куда и зачем он ее привез? И главное — почему она согласилась?
Когда они обогнули дом, Александр прибавил шагу, заспешил к старой седой женщине, в длинном цветастом халате, сидящей на скамейке. Диана же, напротив, притормозила еще сильнее и наблюдала издалека, как весело он машет носящейся кругами детворе, как тепло обнимает и приветствует женщину, по всей видимости, родственницу, как она ему что-то говорит низким голосом. Казалось, Александр про Диану и вовсе забыл, а вот родственница его, напротив, поглядывала на нее с интересом из-за его плеча.
— Присядь, Диана джан, — похлопала бабушка Александра по скамейке, на которую сама уже снова опустилась, когда приказным тоном отправила внука в дом готовить кофе, и он как маленький беспрекословно подчинился, с опаской покосившись на Диану.
Она с радостью подчинилась. Эта женщина показалась ей настолько интересной, что хотелось разглядывать ее, изучать, чего, конечно же, Диана не могла себе позволить. В бабушке Александра она угадывала сильный волевой характер, накопленную годами мудрость, природную мягкость, что удивительным образом сочеталась с властностью, затаенное любопытство, непомерную любовь к ближнему… да много чего еще! К ней ее влекло магнитом, как всегда происходило с ней, когда встречала интересного человека. Только вот, она постоянно напоминала себе, что женщина эта — бабушка Александра, отношения с которым не сложились у нее с самого начала. И для нее это значило, что в общении следует проявлять осторожность.
— Красивая девочка, ладная, — осмотрела ее бабушка Александра и довольно прицокнула. — А с лицом у тебя что, дорогая?
Не дожидаясь ответа, она обхватила лицо Дианы руками и немного повернула, чтоб на него падал свет.
— Вай ме! С губами беда!.. — придвинулась она ближе, рассматривая губы Дианы старческими подслеповатыми глазами. — Но плакать не надо, красавица моя. Знаю я слова правильные… Алик джан знаешь, как мучился в детстве? Вай ме!.. Не так, как ты — глаза у него были совсем слабые, ячмень как прирос к ним. И тогда меня одна мудрая и старая женщина научила заговаривать эту беду. И тебе сейчас заговорим. Закрой глаза, Диана джан.
Диана молча подчинилась. Она бы согласилась и не на такое, лишь бы губы перестали пульсировать и болеть все сильнее. А именно это сейчас и происходило.
Лицо женщины приблизилось к ее почти вплотную, но, как ни странно, запаха старости Диана не уловила. От бабушки Александра пахло почему-то пирожками и какими-то специями. А потом она принялась что-то шептать на непонятном Диане языке. Наверное, армянском, — вспомнила она, кто женщина по национальности. Надо же! А ведь об этом она умудрилась забыть!
— Все, дорогая, — закончила заговаривать женщина, и Диана открыла глаза. — Завтра от твоей беды не останется и следа, потерпи. А сегодня вечером подержи возле губ вот это, — покопалась она в кармане и протянула Диане лоскут ярко-красной материи. — Тоже помогает, — быстро закивала она.
— Спасибо большое! Простите, забыла ваше имя, — смутилась Диана, вспомнив, что Александр называл бабушку как-то диковинно.
— Зови меня баба Лена, — рассмеялась она и заколыхалась всем своим крупным телом. — Русские меня все Еленой зовут. Да и в метрике так записано… А у тебя красивое имя, знаешь! У нас, в Тбилиси, часто так девочек называют.
— Как в Тбилиси? — удивилась Диана. — А вы разве не из Армении?
На что бабушка Александра снова добродушно рассмеялась.
— Я хоть и армянка, Диана джан, но коренная Тифлисска. И родилась еще в Тифлисе, а не в Тбилиси… — Диана наблюдала за лицом женщины, которая погрузилась в воспоминания о юности. Черты ее изменила легкая грусть. Сразу становилось понятно, как тоскует она по родине, где, наверное, была в последний раз уже давно. — Есть у нас такой район, Авлабари называется. Армянский этот район. Вот там я родилась и выросла. А Геворг мой приехал из Кутаиси, когда было ему семнадцать… — Диана поняла, что заговорила она о муже — дедушке Александра, значит. И очевидно было, что того уже нет в живых. Все, о чем женщина умалчивала, отражалось на ее лице — удивительном, эмоциональном и бесхитростном. — Я тогда работала в хлебной лавке, а он обучался у дяди своего сапожному мастерству. Ну и понравилась я ему, — мечтательно улыбнулась она. — Сватать пришел… свадьбу большую сыграли… Только вот в те годы цеховикам
[1] в Тбилиси было тяжело, а при Шеварднадзе стало еще хуже. Вот и уехали мы с Гевориком сюда. А тут уж дела его пошли в гору…
