Среди рабочих было достаточно читающих женщин. Неудивительно, что один приходской священник в 1715 году начал сетовать, что «нынче любая деревенская молочница способна понять Илиаду». Но даже если оставить в стороне клириков, надо признать, что увлекавшиеся чтением женщины из рабочего сословия часто встречали непонимание даже со стороны своих. Смелые для того времени читательские привычки поэтессы из Глазго Эллен Джонстон, прозванной «фабричной девчонкой»
[59], порождали в окружающих ядовитую беспомощную озлобленность вперемешку с завистью: «Другие девушки меня не понимали, а следовательно, начинали задаваться вопросами, завидовать и сеять сплетни обо мне… Я терпела все их оскорбления».
И все же Эллен приходилось не так тяжко, как чернокожим рабыням. Сведения о том, что среди них были книголюбы, появляются лишь по мере того, как становятся известны их собственные истории. Мемуары Гарриет Джейкобс «Случаи из жизни девушки-рабыни, написанные ей самой» (Incidents in the Life of a Salve Girl Written by Herself) не знали аналогов вплоть до 2002 года, когда в виде полноценной книги впервые была опубликована история Ханны Крафтс «Рассказ беглой рабыни из Северной Каролины» (A Fugitive Slave Lately Escaped from North Carolina), хотя написана эта история была еще в 1850-х годах. Крафтс с большим интересом прочла романы «Джейн Эйр» и «Роб Рой», отыскав их в хозяйской библиотеке. Ее неожиданно богатые познания о сюжете «Холодного дома» Диккенса помогли датировать события, о которых она повествует. Рассказ Крафтс был так хорош, что поначалу считалось, будто настоящими авторами, написавшими книгу от ее имени, были аболиционисты. По мнению Белинды Джек, специалиста в области истории чтения среди женщин, произведение Крафтс продемонстрировало, что «женщины-рабыни читали много и в значительной степени критически осмысляли прочитанное». Еще одним отрывочным, но весьма трогательным доказательством служит старая фотография читающей девочки-рабыни из Алабамы.
Едва не преданная забвению Ханна Крафтс нашла преемниц в лице шести женщин, которые в 1894 году в Питтсбурге основали книжный клуб «Аврора». Члены этого самого старого из всех известных афроамериканских женских книжных клубов в мире недавно отпраздновали 120-ю годовщину основания. Выступить на праздничном вечере пригласили прямого потомка Соломона Нортапа, автора «Двенадцати лет рабства».
Два удивительных случая рисуют в воображении образы женщин, которые могли почитать в свое удовольствие, уединившись в собственной комнате, – образы, которые согрели бы душу Кристине Пизанской.
Элеонора Батлер и Сара Понсонби сорок лет прожили вместе, наслаждаясь безмятежностью домашнего очага. Однажды еще в юности они переоделись мужчинами, вооружились револьверами и сбежали в Уэльс. Их необычный образ жизни привлекал многих восторженных посетителей от Вордсворта до Веллингтона, однако большую часть года они проводили в уединении. Их близость зиждилась на привычке читать вместе, а на книгах они выводили совместные инициалы. Поздней осенью 1781 года Элеонора писала:
Читаю Руссо моей Салли… весь вечер без конца льет дождь. Ставни закрыты, в камине пылает огонь, свечи зажжены – день, проведенный в суровом уединении, чувствах и радости.
Кажется, еще чуть-чуть – и слуха коснется уэльский дождь за окном и шелест переворачиваемых время от времени страниц.
Вот еще один неприметный, но все же важный эпизод – история, произошедшая сто лет спустя, в 1874 году, в поезде на пути в Италию. Две девушки-американки впечатлили самого Джона Рёскина, корифея искусствоведения, который ехал из Венеции в Верону. Едва зайдя в вагон, они задернули занавески, раскинулись на подушках и достали любимые книги:
У них были французские романы, лимоны и кусочки сахара… страницы книг едва держались на ниточке, которой некогда были сшиты… То и дело слюнявя пальцы, девушки переворачивали эти напрочь измятые, липкие листки с загнутыми уголками.
Поистине знаковые события в истории человечества зачастую остаются незамеченными: первое проявление взаимной любви, момент зачатия, последний раз, когда вы читаете сказку ребенку, мгновение, когда телом человека овладевает смертельная болезнь. Исторические вехи и переломные моменты – это далеко не только сражения и смены политических режимов, но еще и тихие, незримые миру победы.
Когда эмоции льются через край: возгласы и рыдания
Наша психоистория испещрена занимательными рассказами об эмоциональных реакциях читателей. На протяжении почти всей истории человечества повествование принято было вести вслух. Привычка читать про себя стала широко распространяться лишь в Средневековье – отчасти потому, что религия поощряла более интимное общение с Богом. У древних греков и римлян обычным делом считалось держать особого раба, чья единственная обязанность заключалась в том, чтобы читать вслух. А средневековый испанский мыслитель Исидор Севильский (ок. 560–636) давал крайне необычный для своего времени совет – читать про себя, что, по его мнению, помогало лучше запомнить содержание текста. Укоренение привычки читать молча отражало становление внутреннего «я». Подобно тому как в живописи постепенно складывалось понятие перспективы, а скульптурные изображения людей становились более персонифицированными и менее условными, так и в мышлении людей укреплялся осознанный индивидуализм.
Появление печатной книги упростило самостоятельное чтение: к примеру, всего за сорок лет, начиная с 1560 года, число жителей Кентербери, имевших в собственности книги, возросло с 8 до 34 процентов. В XIX веке в городе началась эпоха паровых печатных станков и локомотивов. Вскоре в Кентербери появились четыре железнодорожные станции (а вместе с ними возникла и привычка читать в поезде), большой университет, следом еще два, открылось несколько книжных магазинов, а в 1990 году Антония Сьюзен Байетт, преодолев бюрократические препоны, открыла там сеть книжных магазинов, которые с тех пор продали книг на 50 миллионов фунтов.
Теперь все мы читаем больше, однако, возможно, не испытываем тех эмоций, что переполняли читателей прошлых эпох, если только нам не повезет отыскать свою заветную книгу и подходящее укромное место. Современная культура создает благодатную атмосферу как для сосуществования самых разношерстных мнений, так и для некоего стадного консенсуса. Оберегать психическое разнообразие не менее важно, чем биологическое.
Надрыв, с которым реагировали на книги читатели прошлого, наталкивает на некоторые размышления. В отличие от наших современников, мужчины не реже женщин позволяли себе рыдать над книгой на глазах у посторонних. Английский поэт XVIII века Томас Грей вспоминал, что в его кембриджские годы роман «Замок Отранто» «доводил студентов до слез и… не давал спать по ночам». В 1749 году две сестры, «разумные и благовоспитанные барышни» из города Колчестер, «как-то утром так горько разрыдались» над романом «Сесилия», что им пришлось отложить обед, чтобы оправиться и привести в порядок «покрасневшие глаза и распухшие носы».
