4
«И дождь, и град, и ветер»: уличные книготорговцы
[80]Многие владельцы розничных сетей гонятся за прошлым, пытаясь возродить теплоту и участливость рыночных торговцев. Как любое искусство стремится обрести музыкальную гармонию, так и любой книготорговец жаждет добиться непосредственности, характерной для уличной торговли. Хозяева розничных магазинов говорят о необходимости создать атмосферу театра – это понятие просочилось в книготорговлю с курсов по предпринимательской деятельности, и теперь все кому не лень пользуются им, желая снова заманить покупателей в крупные сетевые магазины.
Театральную атмосферу невозможно создать искусственно, а у уличных торговцев это получается само собой. Уловки сетевых магазинов вроде выставленных на витрине композиций, акций, заготовленных приветствий – все это лишь жалкое подобие тех методов, которыми издавна пользовались люди, торговавшие вразнос или за уличным прилавком. Рынок – это место, где было положено начало торговле, а также, что не менее важно, человеческому взаимодействию. Лондонский рынок под открытым небом «Боро» существует вот уже более тысячи лет. Прообразом современных магазинов были рыночные прилавки: арендная плата за них невелика, их легко передвигать с места на место, а стоящие за ними торговцы могут с легкостью наладить контакт с прохожими, что не в силах сделать продавец за стеклянной витриной магазина. Им нет нужды создавать театральную атмосферу: их повседневная жизнь – это, в сущности, самая настоящая актерская импровизация.
Рынок Мос-Эспа из фильма «Звездные войны», пестрящий всяческими межгалактическими причудами, вызывает ощущение, будто вот-вот что-то произойдет или может произойти в любой момент, – ощущение, которое царит на любом рынке, ведь это место, которое дарит возможность что-то найти или от кого-то ускользнуть, подобно Аладдину, который прячется в переулках арабского сука
[81], или Рику Декарду из «Бегущего по лезвию», который бродит по рынку, где можно нелегально приобрести чешуйки кожи андроидов. Рынок, гудящий мириадами голосов, дает импульс общественной жизни. Если перефразировать слова русского теоретика литературы Михаила Бахтина, уличные рынки противостоят искусственной монологической атмосфере централизованной торговли
[82]. Нет ничего удивительного в том, что Джимми Портер, высокомерный молодой человек, герой революционной пьесы Джона Осборна «Оглянись во гневе» (Look Back in Anger), решил зарабатывать на жизнь мелкой торговлей на рынке, предпочтя это занятие работе в обычном магазине.
Уличный базар – это подмостки человечества, благодатное охотничье угодье рассказчика. Как пишут авторы книги о Бахтине Катерина Кларк и Майкл Холквист, «на балаганных и ярмарочных подмостках звучало шутовское разноречие, передразнивание всех “языков” и диалектов… велась живая игра “языками” поэтов, ученых, монахов, рыцарей».
Бахтин высказывает следующие предположения:
В карнавальном мире отменена всякая иерархия
[83].
Колыбель европейского романа Нового времени начали плут, шут и дурак
[84].
В тот день, когда я писал эту главу, я услышал по Би-би-си Radio 4 совершенно противоположное мнение. Руководитель факультета писательского мастерства Университета Восточной Англии, отвечая на вопрос о том, какие задачи ставят перед собой его сотрудники, пояснил: «Факультеты, на которых обучают писательскому мастерству, стоят на страже литературной формы – ни мир книготорговли, ни издательское сообщество на это не способны». Стоять на страже литературной формы? Что это означает? Что хорошие истории исчезли бы, не будь на свете академиков, занятых тем, чтобы выдумывать зыбкие жанровые классификации? Уважаемый читатель, если автор книги, которую вы держите в руках, когда-нибудь опустится до подобной казуистики, будьте любезны отправить ее в мусорную корзину.
На другом конце Европы у Бахтина, часто подвергавшегося цензуре, была родственная душа – столь же обожавший уличные рынки немец-еврей Вальтер Беньямин. Спасаясь бегством из оккупированной нацистами Франции, он покончил с собой, однако оставил чемодан с заметками о парижской культуре и торговле, которые позднее были опубликованы в виде головокружительного и не поддающегося классификации труда «Пассажи» (Passagenwerk), насчитывающего около тысячи страниц. В 1926 году он выступил по берлинскому радио с монологом об уличной торговле в немецкой столице. Запись выступления утеряна, однако гестапо конфисковало ее стенограмму, которая затем попала в руки советских военных, а в 1960 году очутилась в ГДР, куда до 1983 года было не попасть. В конце концов в 2014 году выступление Беньямина было опубликовано на английском языке:
Есть в уличной торговле нечто волнующее и праздничное, не так ли? Даже самые что ни на есть будничные еженедельные рынки таят в себе волшебство восточных базаров, рынка в Самарканде. Рыночная болтовня, обмен товарами – зрелище богатое и роскошное. [Продавец и покупатель] подобны двум актерам, оказавшимся на одной сцене. Бродячий книгоноша упоминался во многих книгах, которые он же сам и продавал. Разумеется, он – не главный герой, а лукавый старик, предвестник или соблазнитель. Торговец с книжной тележкой невозмутимо взирает на покупателей, разглядывающих его товар: он знает, что люди отыщут там книги, о покупке которых они еще утром и мечтать не могли.
Однажды я продал новый экземпляр «Гарри Поттера», стоя за уличным прилавком на главной улице Кентербери, и понял: это совсем не то же самое, что сидеть в книжном магазине, а все равно что плавать в открытом море после перегретого общественного бассейна.
Рыночный театр и древние традиции предстали передо мной во всей красе во время раздачи автографов в рамках организованной мной презентации книги Стивена Беркоффа в магазине сети Waterstones в Кентербери. Будучи жителем Ист-Энда, крепко сложенным и привыкшим, как говорится, «работать на публику» актером, который запомнился зрителю ролью злодея в одном из фильмов о Бонде, Беркофф начал терять терпение, увидев, что его книги плохо расходятся. Он встал и принялся тараторить, как рыночный зазывала, пытающийся продать оставшиеся к вечеру фрукты из своего лотка, благодаря чему быстро собрал вокруг себя толпу покупателей и начал продавать книги целыми стопками.
