Примерно 105 миллиардов человек успели прожить свою жизнь с тех пор, когда мы начали рассказывать истории, но лишь около 8 миллиардов живут сейчас. Мы – малая толика нас самих и временами переживаем моменты, когда осознание этого обрушивается на нас, словно внезапно разразившийся ливень.
Однажды я читал письмо из рукописи 1821 года, хранящейся в архивах Лахора в Пакистане, как вдруг текст внезапно оборвался на фразе «Я должен прерваться, началась песчаная буря». Будто рядом со мной в комнате внезапно оказался одетый в сюртук человек с акватинты. У себя в книжном мне доводилось беседовать с покупателями о Яне Флеминге и Джозефе Конраде, Камю и Сибелиусе, как вдруг все эти разговоры оживали, стоило моим собеседникам поведать мне личные, никем не записанные истории об этих людях, которых они когда-то знали. В одной беседе с постоянной посетительницей Стеллой Ирвин мне открылось, насколько проницаемо то, что мы называем словом «сегодня». Стелла была близко знакома с писателем Робертом Грейвсом и напомнила мне, что в романе «Со всем этим покончено» он рассказывает о том, как в детстве его потрепал по голове Суинберн, который в молодости повстречался с Уолтером Сэвиджем Лэндором
[133] – последнего в молодые годы потрепал по голове Сэмюэл Джонсон, на голову которого, когда он был мальчиком, возложила руку королева Анна, чтобы исцелить его от золотухи. Она была близка со своим дядей Карлом II, сыном Карла I, внука королевы Шотландии Марии, чья кузина Елизавета была знакома с Шекспиром. Во время этого разговора со Стеллой Ирвин мне внезапно показалось, будто не такая уж бездна отделяет нас, двух стариков, болтающих в сетевом книжном магазине напротив крупного гипермаркета, от автора «Сна в летнюю ночь», открывающего дверь в мир языческой магии и метаморфоз в духе Овидия. Если думать об историях, а не о датах, две тысячи лет – это не более чем вибрация.
В коллекционировании есть еще и некая инстинктивная практическая цель. Маркс предостерегал нас, что «история повторяется дважды – сначала в виде трагедии, потом в виде фарса». Держа наши истории под рукой, мы словно не допускаем этого, чем объясняется мудрая практика ортодоксальных иудеев: словно для профилактики у них принято хранить священные книги в генизе – особых помещениях или стенных шкафах, – прежде чем поместить их в запечатанные ящики и похоронить на кладбище. Желание Барака Обамы извлечь опыт из историй прошлого ради более светлого будущего воплотилось в жизнь, когда он предпочел принести присягу во время вступления в должность президента США, положив руку на две книги – Библии, принадлежавшие Аврааму Линкольну и Мартину Лютеру Кингу. Даже его критики из сети даркнет заметили, насколько значительным было это решение в тот исторический момент, однако по какой-то странной причине они предположили, что сверху лежал Коран, символически превалируя над Библией.
Как и Обама, коллекционеры видят в книгах возможность обезопасить будущее. Некоторые люди, испытывающие неподдельную любовь к книгам, подобно той девочке, что стояла в очереди за автографом, защищали наши истории в темные времена. Персонажи из романа Рея Брэдбери «451 градус по Фаренгейту», каждый из которых выучивал наизусть текст романа, – это коллекционеры-защитники, точно так же, как и бунтовщики, прятавшие книги за перегородками в фильме-антиутопии «Эквилибриум», или мудрый верующий из Йемена, который в неведомо каком столетии, когда страну раздирали междоусобные войны, спрятал Коран VII века в стене Великой мечети Саны, – книга, пусть и случайно, была найдена вновь: в 1974 году ее обнаружили строители, поначалу бросив ее в мусорный пакет. Коллекционеры – это защитники.
Великие библиотеки мира помогли нам сохранить цивилизацию, однако их существованием мы обязаны скорее частным коллекционерам, чем правительствам. Существуют увесистые тома, повествующие об истории разных библиотек планеты, однако многие эксцентричные коллекционеры, положившие им начало (нередко – из филантропических соображений), лежат в могиле, преданные забвению. В их вере в коллекционирование книг есть некий тихий героизм. Никогда не стоит смущаться, подходя к стойке выдачи книг в государственной библиотеке, ведь без нас ее не существовало бы, не говоря уже о том, что содержится она за счет наших налогов. Заставляет задуматься тот факт, что правительства финансируют библиотеки и пользуются ими, но редко выступают в роли их основателей.
Коллекция антиквария Роберта Коттона, к примеру, легла в основу создания Британской библиотеки, но лишь потому, что Коттон неоднократно избирался в парламент и призывал власти выкупить его книги, ведь его библиотека была в разы больше королевской коллекции. По словам одного историка, Коттон, которого деньги интересовали в последнюю очередь, «фактически подарил свои книги народу». Еще одна английская библиотека, Библиотека Бодли, наделенная правом на получение обязательного экземпляра всех выпускаемых изданий, была собрана силами целеустремленного придворного церемониймейстера королевы Елизаветы Томаса Бодли. Врач из города Аберистуит вдобавок к своим книгам пожертвовал 20 000 фунтов на строительство Национальной библиотеки Уэльса. Библиотека Конгресса первоначально предназначалась лишь для политиков, пока личная коллекция Томаса Джефферсона не легла в основу национальной библиотеки. Американские миллионеры Пирпонт Морган и Генри Хантингтон положили начало нынешним бесплатным библиотекам государственного значения. Национальная библиотека Франции зародилась как частное королевское собрание. А что насчет Национальной библиотеки Польши? Целиком и полностью творение двух одержимых книгами братьев. Итальянская национальная библиотека? Коллекция семейства Медичи. Национальная библиотека Германии? Проект прозорливого книготорговца, который тому удалось протолкнуть в парламенте в разгар революции 1848 года. Мало кому известная в наши дни библиотека в Экс-ан-Провансе, несоразмерно огромная для столь небольшого французского города, являет собой наследие местного жителя – Жана-Батиста де Пике (ум. 1786), который недвусмысленно завещал превратить его собрание из 80 000 книг в depôt publique, то есть «общественное книгохранилище».
Что касается коллекционеров-мусульман, то их настолько много, что хватило бы на отдельную книгу. Однако одного из них я попросту не могу обойти вниманием, это великий персидский ученый, литератор и поэт Ас-Сахиб ибн Аббад (ум. 995). Персидский эмир предложил ему занять хлебную должность – встать во главе важнейшей провинции империи, Хорасана, но тот отказался, сославшись на то, что ему потребовалось бы четыреста верблюдов, чтобы перевезти туда свою библиотеку. Преисполненный решимости приобщить народ империи к книгам, а значит, поднять уровень культуры, он содействовал основанию государственных библиотек в Куме, Исфахане, а также в Тегеране, где библиотека насчитывала 200 000 книг.
Невероятные приключения Кодекса Мендосы
Имперские амбиции, помимо всего прочего, положили начало скитаниям одной книги, побывавшей в руках целой вереницы владельцев. Кодекс Мендосы – это уникальное, чудом сохранившееся творение ацтекского писца, повествующее об особенностях индейской культуры. Взглянуть на эту рукопись (а сделать это можно в интернете, ведь не у всех есть возможность потратить четыреста долларов на новое издание Калифорнийского университета) все равно что совершить путешествие во времени и очутиться в Мексике XVI века. Основное место в Кодексе отводится изображениям, что делает его похожим на графический роман: в основном это сцены повседневной жизни – возделывание огорода, приготовление еды, отправление обрядов, военные сражения, семейные сцены, касающиеся воспитания детей.
