Испанские захватчики систематически изымали и сжигали подобные книги, повествующие об индейских обычаях, стремясь уничтожить цивилизацию ацтеков. Одиссея Кодекса Мендосы, датируемого началом 1500-х годов, началась, когда вице-король Новой Испании Антонио де Мендоса (1495–1552) отправил рукопись на корабле в Мадрид, чтобы внимательно изучить ее и получить ценную информацию: поняв особенности ацтекской культуры, ее было бы проще уничтожить. Мендоса был жестоким притеснителем, поэтому мы не без удовольствия сообщаем читателю, что его разведывательный план не удался. Судно, на борту которого находился Кодекс, атаковали и захватили промышлявшие в Карибском море пираты. Так и начались приключения этой рукописи, которая разожгла столько страстей, что рассказ о ней напоминает толкиновскую историю о кольце, что околдовывало влюбленных в него, веками удерживало их в плену своих чар, а одного несчастного сломило и обрекло на гибель.
Капитан пиратского судна оставил книгу себе: только представьте, как он переворачивал ее страницы у себя в каюте при свете свечи, сидя за столом, на котором лежала его сабля. В конце концов он продал рукопись в Париже человеку по имени Андре Теве. Теве был родом из сонного городка Ангулем, расположенного на пологой возвышенности в регионе Шаранта, в центральной части Франции. В возрасте десяти лет родители отдали его в монастырь францисканцев, но, достигнув зрелости, он отошел от ортодоксального христианства и неожиданно заинтересовался культурой индейских народов. Вдохновившись Кодексом, он решил отправиться в полную опасностей исследовательскую экспедицию по Южной Америке.
Личная коллекция предметов искусства коренных народов Америки и горячее любопытство помогли Теве получить должность космографа при дворе короля Франциска и звание Restaurateur des Lettres – «Возродителя литературы». Некоторые критиковали королевского космографа и его неординарные интересы, утверждая, что он не настоящий ученый. Однако в Париже он завоевал расположение англичанина Ричарда Хаклюта
[134], поддерживавшего дружеские отношения с Дрейком и Рэли и прославлявшего английское мореплавание. Хаклют был духовником государственного секретаря при дворе королевы Елизаветы. Еще ребенком Хаклют увидел на столе в доме родственников в Лондоне «несколько книг по географии», которые и разожгли в нем интерес к историям о дальних странах. С глубоким уважением относясь к чуждым ему системам верований, он рисковал жизнью, открыто заявляя о своем отказе буквально трактовать Библию. Несогласные считали пятно на его лице карой божией – впоследствии оно и впрямь обернулось смертельным недугом. Теве показал Кодекс своему другу-англичанину, чье восхищение быстро переросло в жажду завладеть книгой. Хаклют с большим трудом уговорил Теве продать ему это произведение, заплатив сумму, в пересчете на сегодняшние деньги приблизительно равную тысяче фунтов, и увез Кодекс в Англию.
В 1614 году Хаклют познакомился с Сэмюэлом Перчасом – священником церкви Святого Мартина на холме Ладгейт-Хилл в Лондоне, недалеко от собора Святого Павла. Шестой ребенок торговца шерстью из графства Эссекс, Перчас тоже был одержим сказаниями об экзотических странах. Составленный им сборник рассказов о путешествиях «Наследие Хаклюта, или Пилигримы Перчаса. История мира в рассказах о морских странствиях и путешествиях к дальним землям, совершенных англичанами и не только» (Hakluytus Posthumus, or Purchas his Pilgrims, Contayning a History of the World, in Sea Voyages, & Lande Travels, by Englishmen and others, 1625) стал классикой на века. Однажды Сэмюэл Кольридж уснул, читая составленные Перчасом описания дворца Кубла-хана, а проснувшись, написал свою знаменитую поэму о стране Ксанад. Вскоре после кончины Хаклюта Перчас выкупил все его книги о путешествиях в экзотические страны, в том числе и Кодекс.
Кодекс хранился у Сэмюэла Перчаса на протяжении шести лет, до его смерти в 1626 году. Его сын, которого также звали Сэмюэл, не разделял отцовского интереса к далеким краям – его гораздо больше увлекала работа в саду на заднем дворе: он написал первый подробный справочник о пчеловодстве. Кодекс он сплавил жившему неподалеку на Флит-стрит юристу и антиквару Джону Селдену. Один из его современников рисует неотразимый образ Селдена: «Он был очень высок, полагаю, под два метра ростом, с точеным овальным лицом, не слишком большой головой, длинным, слегка скривленным на сторону носом и выпуклыми глазами (серыми). То был истинный Поэт». Книгочей Селден вел безмятежную жизнь в просторной квартире на верхнем этаже адвокатской палаты Иннер-Темпл. Там этого «человечного, учтивого и обходительного гуманиста» навещали собратья по любви к поэтическому искусству, такие как Джон Донн. Там же Селден овладел пятнадцатью языками, в том числе арабским и «эфиопским», а в перерывах между чтением знаковых юридических трудов и встречами с графиней, роман с которой продолжался всю его жизнь, он сочинял эссе в поддержку права человека на развод и на переодевание в одежду противоположного пола. Там, в этой квартире на верхнем этаже, Кодекс и обрел новое прибежище, где в сухости и благодати пролежал следующие двадцать два года. Уважение Селдена ко всем культурам было чем-то необычным и даже исключительным, поэтому, когда он скончался в возрасте 70 лет, судьба его библиотеки, насчитывавшей 8000 книг, среди которых был и Кодекс Мендосы, повисла в воздухе.
К счастью, душеприказчики Селдена передали его коллекцию в Бодлианскую библиотеку в Оксфорде, доверив ценные книги заботам библиотекаря Томаса Барлоу. Будучи доцентом метафизики в Королевском колледже Оксфордского университета, Барлоу с большим энтузиазмом взялся за эклектичную сокровищницу Селдена – эти книги до сих пор хранятся в так называемом «крыле Селдена». Правда, вскоре Барлоу столкнулся с некоторыми трудностями на профессиональном поприще: довольно быстро стало ясно, что каталогизация коллекции Селдена легко может стать делом на всю жизнь. Во избежание этого марафона Барлоу оставил должность библиотекаря.
С наступлением XVIII века и более категоричной Викторианской эпохи Кодекс предали забвению, он перестал кого-либо интересовать. Книжные собрания Бодлианской библиотеки страдали от влаги и даже морозов. Когда-то ее основатель Томас Бодли запретил разжигать в библиотеке огонь в целях безопасности – не один посетитель скончался от болезней, подхваченных в этом храме знаний, где царил ледяной холод.
В конечном счете тем, что Кодекс все же сохранился до наших дней, мы обязаны самому эксцентричному из всех его владельцев. Эдвард Кинг (1795–1837) был ирландским аристократом, который большую часть жизни провел в затворничестве, сидя за книгами в кабинете, что располагался в башне его замка в графстве Корк. Зациклившись на идее о том, что потерянные колена израильтян могут иметь какое-то отношение к ацтекам, он наведался в Бодлианскую библиотеку, где раздражительный библиотекарь со звучным именем Балкли Бандинель – бывший приходской священник и увлеченный коллекционер древних библий – с угрюмым видом откопал для него Кодекс Мендосы. Сколь бы ни был Кинг эксцентричен, ему в заслугу ставится повторное открытие этого шедевра ацтекской культуры, и именно благодаря ему эта книга – одно из главных сокровищ библиотеки – отныне находится под присмотром. Кинг потратил 32 000 фунтов на многотомную репродукцию этой книги, вручную отпечатанную на пергаменте из телячьей кожи и снабженную комментариями и примечаниями. Она была опубликована в 1848 году. Это предприятие вконец разорило Кинга, и в возрасте сорока двух лет он скончался от тифа в дублинской долговой тюрьме.
