— Я не знаю украинского, но с удовольствием ее
приму, — кивнул Дронго.
Бондаренко достал книгу стихов. И, немного подумав, вывел
надпись: «Дорогому, милому, неповторимому Дронго с надеждой на дальнейшую
дружбу, с благодарностью судьбе, которая послала нам такого интересного
человека. Добра. Света. Тепла», — закончил он свое посвящение и поставил
подпись. Он протянул книгу Дронго, но в этот момент вмешалась Катя. Она взяла
книгу супруга и мелким почерком дописала рядом с фотографией мужа: «На этой
фотографии — ваш верный поклонник». Затем подумала и, лукаво улыбнувшись,
добавила в скобках: «Жаль, что рядом нет поклонницы, но…», — она поставила
три точки и расписалась. После чего с улыбкой протянула книгу Дронго.
— Как называется ваша книга? — спросил он у
Андрея.
— «Весенняя ересь», — ответил Бондаренко, и Дронго
невольно вздрогнул, словно это была издевка. Андрей и не подозревал, сколь
символично название книги, которую он только что вручил Дронго.
— До свидания.
Он протянул руку Вотановой, потом обнялся и расцеловался с
Андреем. И пошел к выходу, взглянув в последний раз на оставшихся. Екатерина
Вотанова танцевала с финном. Она смеялась. Ей было хорошо и интересно. Она даже
не взглянула в ту сторону, куда он уходил. Бондаренко терпеливо ждал жену, стоя
у выхода.
На улице шел дождь. Еужений Алисанка, похожий на грустного
мушкетера, стоял у входа с бокалом вина в руке. Они улыбнулись друг друга.
Слова были лишними. Дронго поднял воротник пиджака и зашагал к отелю, расположенному
недалеко, на Унтер дер Линден.
Он уже подходил к отелю, когда увидел человека, ожидавшего
его у телефонной будки. Оружия у Дронго не было. Если бы незнакомец выстрелил,
у него было бы сто шансов против одного.
«В конце концов моя жизнь удалась, — подумал
Дронго, — и мне не о чем сожалеть».
Он сделал еще несколько шагов, и незнакомец поднял руку.
Что-то блеснуло в его руке, и Дронго остановился. «В любой спецслужбе не
прощают провалов», — как-то отрешенно подумал он. Зажатый в руке
незнакомца предмет неожиданно превратился в зонтик. Дронго пригляделся.
— У тебя новый плащ, — сказал он приглушенным
голосом. — Я тебя не узнал, Эдгар.
— Решил, что не стоит оставлять тебя одного сегодня
ночью, — ответил Вейдеманис, — мне не нравится ни твое состояние в
последнее время, ни твое настроение. Подумал, что будет лучше, если я буду
рядом с тобой.
— Да, — сказал Дронго, — это действительно
так. Спасибо тебе, Эдгар.
Через два часа они поехали в аэропорт. Им пришлось поменять
два самолета и сделать пересадку во Франкфурте, прежде чем Дронго наконец попал
домой. И только когда авиалайнер «Люфтганзы» совершил посадку, он, доставая
свой паспорт, вдруг обнаружил фотографию Мулаймы Сингх. Она смотрела на него
улыбаясь, словно предчувствуя, чем закончится их встреча. Дронго протянул
фотографию Вейдеманису. Тот спокойно забрал ее и положил в карман.
— Это было лишь во сне, — сказал он со своим
характерным латышским акцентом. — Твои сны, Дронго, бывают цветными и
долгими. Но потом ты просыпаешься и все нам рассказываешь. Только жаль, что ты
не умеешь забывать свои сны.
— Да, — согласился он, чувствуя боль в
груди, — это было во сне.
«Кризис среднего возраста, — печально подумал
Дронго. — Значит, нужно пройти и через это. Но как грустно видеть такие
интересные сны и сознавать, что все они обречены на забвение».
Лиссабон-Москва-Берлин. 2000 год
