Размышления. Эпизод первый
Вы знаете, что такое ненавидеть человека? Нет, не «не
любить», а по-настоящему ненавидеть. Когда тебе хочется самому вцепиться ему в
горло, чтобы насладиться его предсмертными стонами, его хрипами. Чтобы
почувствовать, как жизнь постепенно покидает его тело. Чтобы видеть, как он
умирает. Я ведь хорошо знаю, как умирают люди, я все это видел много раз.
И вы представляете себе мое состояние, когда я прилетел в
Лиссабон и в отеле «Альфа» столкнулся с этим типом. Его нельзя не узнать. Даже
если я ошибусь и он попытается загримироваться, то и тогда он выдаем себя. Его
проклятый запах. Запах дорогого французского парфюма, который остается, когда
он проходит по коридору отеля. Он постоянен в своих пристрастиях. Уже много лет
его любимый «Фаренгейт» стал запахом мужчин, обреченных на победу. И он,
очевидно, считает себя в душе настоящим победителем. Я говорю про этого
мерзавца, про человека, которого я ненавижу так сильно, что это невозможно
описать никакими словами.
Он придумал себе эту проклятую кличку еще много лет назад,
когда в Европе его знали совсем под другими именами. Но с тех пор само его имя
— Дронго — стало нарицательным для каждого человека, кто хотя бы раз в жизни
сталкивался со спецслужбами. Это был символ беспощадной мести, символ Закона,
который найдет тебя на другом конце земли. Вы даже не можете себе представить,
скольких людей колотит при одной мысли об этом человеке. Вы не можете себе
представить, сколько контрактов наемных убийц было загублено только из-за того,
что этот тип брался за разоблачения и почти всегда, я подчеркиваю, почти
всегда, добивался успеха.
Но я знаю человека, который может его остановить. И этот
человек — я. Я слежу за ним уже несколько дней. Я вижу, как он нервничает, как
озирается, пытаясь понять, чьи глаза так пристально за ним наблюдают. Наверно,
он чувствует мою ненависть. Она слишком зрима, чтобы не бить по его нервам. Она
энергетически присутствует в нашей поездке. Я не колеблясь взял на себя эту
миссию.
Я часто думал о Дронго. Он даже не знает, как часто я о нем
думал. Я даже не представлял себе, что когда-нибудь смогу его увидеть. Смогу
увидеть человека, именем которого пугают всех дилетантов спецслужб на земле.
Наверно, в эту поездку мы попали не случайно. И я был призван Всевышним, чтобы
исполнить его волю. Я обязан остановить этого человека, и наше противостояние
закончится моей победой. Я буду притворяться, если будет нужно, буду врать,
если появится необходимость. Я стану улыбаться ему, даже тогда, когда пальцы
будут сжиматься в кулак. Но я сумею доказать ему, что я гораздо лучший
специалист, чем он.
Я не поверил своим глазам, когда первый раз увидел Дронго в
Лиссабоне. Он сидел, спокойно разглядывая женщин, о чем-то беседуя с другими
писателями. Меня затрясло от бешенства. Мой единственный шанс, в который я так
верил и который мне представился именно в этой поездке, теперь мог сорваться
только из-за того, что здесь появился этот проклятый человек. Он меня не знает,
никогда не видел. Но я слишком много слышал о Дронго и однажды видел его.
Ошибиться я не мог. Это был он. Это был сам Дронго — беспощадный эксперт,
человек, который не знает жалости и умеет считать лучше любого компьютера в
мире.
Его вызывающая манера одеваться покоробит любого нормального
человека. Вот уже много лет все знают, что он носит обувь и ремни только от
Балли. А его номерные галстуки слишком бросаются в глаза, чтобы их не заметить.
«Самый элегантный мужчина в Европе», — так назвала его представитель
Германии Дубравка Угрешич. Если бы она знала, как я его ненавижу. Я уже знаю
заранее, что за все время поездки мы ни разу не увидим его небритым или
небрежно одетым. Элегантность — стиль этого мерзавца. Как будто он хочет
разозлить всех вокруг.
А его нахальная манера разговаривать. Он орет так, словно
находится на стадионе. Я знаю, что это — последствие его ранения, но, по-моему,
он делает это нарочно. Он входит в комнату — и взгляды любого человека невольно
обращаются к нему. Высокого роста, широкоплечий, со своей неизменной улыбкой.
Кажется, он никогда не бывает серьезным, словно все происходящее в мире его не
касается. Всем кажется, что он такой веселый, такой открытый, такой забавный
человек. На самом деле это страшная змея. Понаблюдайте за его глазами. Он все
видит, все замечает. Он обращает внимание на каждую мелочь. При этом у него
слух, как у хищника, он может услышать даже ваш шепот, как бы тихо вы ни
говорили. Иногда мне кажется, что он может слышать наши мысли.
Обычно он входит в комнату своей дурацкой походкой, широко
расставляя ноги, улыбаясь, словно попал к друзьям. Но я слишком хорошо знаю,
что стоит за его внешностью. Одна маленькая ошибка, только один прокол, только
мгновенный промах — и он вдруг смотрит на вас с торжеством хищника, загнавшего
в угол свою жертву. Этот человек — гений. И я его боюсь. Он единственный
человек на земле, которого я боюсь. Единственный, кроме Всевышнего. Иногда мне
кажется, что его создал дьявол. Чтобы показать остальным несовершенство
обычного человека. Он не знает усталости. За несколько дней, которые мы уже
провели в поездке, я еще не видел, чтобы он уставал. Этот человек умеет пить.
Похоже, он научил свой организм превращать выпитый спирт в обычную воду. Во
время переезда из Лиссабона в Мадрид он пил с русскими писателями и ирландцем
Маккормиком. Я не знаю, кто еще в мире может перепить русских и ирландца. Но
Дронго пил с ними наравне. А ведь этот человек никогда не бывает пьяным. Он
закончил с ними пить, поднялся и пошел в свой вагон, а они остались спать на
своих местах. Я это видел своими глазами. Перепить Маккормика вообще
невозможно. Обычному человеку это не под силу. Но Дронго не человек, я в этом
лишний раз убедился. Он встал и посмотрел на меня такими ясными, такими
спокойными глазами, такими внимательными, что я содрогнулся от страха. И понял,
что с этим человеком мне справиться будет труднее всего. Может быть, это самое
главное испытание в моей жизни. И если я смогу победить этого человека, ко мне
перейдет его сила. Я становлюсь мистиком, но по-другому я ничего не могу
объяснить.
И наконец, этот кретин Пьер Густафсон. У него на лице было
написано, что он наемник и дегенерат. Пока другие ходили на пресс-конференции и
исправно все записывали, он купался в бассейне. Думает, что я ничего не вижу. У
него рожа дегенерата.
Он нагло не являлся ни на одно мероприятие в Лиссабоне. В
Мадриде он не пошел на пресс-конференцию, а устроился на ступеньках дворца.
Наверно, он увидел выражение моего лица и от этого стал еще мрачнее. А когда
вышел Дронго, он вообще потерял всякий контроль над собой и начал грубо
огрызаться. Именно тогда я понял, что с Густафсоном может случиться несчастье.
Ведь он напрасно так вызывающе вел себя.
Утром, когда мы садились в автобус, я, не удержавшись,
оказался прямо за спиной Дронго. Он повернулся и приветливо поздоровался. Его
не волнует, что он желает всем доброго утра на разных языках, выдавая свою
профессиональную подготовку. Впрочем, я думаю, что все догадываются, кто такой
Дронго. Для этого он слишком хорошо одевается и всегда оказывается там, где
нужно. Один чешский писатель, пожилой человек лет шестидесяти, даже шутливо
отдает ему честь, когда они встречаются на улице. Дронго наверно думает, что со
смертью Густафсона все закончилось, но он даже не предполагает, что его главный
враг стоит у него за спиной. И наша поездка только начинается.
