Оба рассмеялись.
— Поэтому они самые богатые в Европе, — заметил
Дронго.
— Да, — кивнул Яцек, — никто так не работает,
как немцы, но все хотят жить, как они.
— У нас в группе примерно сто сорок человек, —
сказал Дронго, — но не все находились с нами в отеле на Гран Виа. Только
сорок человек, Яцек. И портье говорит, что там никого не было.
— Он сказал неправду, — сразу ответил Яцек, —
я узнал через Нелли Мёллер. Она была с литовцами в Мадриде, видела их в ту
самую ночь. Вечером двое из нашей группы приходили в отель. Портье, наверное,
забыл или побоялся сказать, но они были в нашем отеле, а потом пошли в свой,
который находится чуть дальше. И я не знаю, зачем они заходили к нам.
— Кто это был?
— Двое из Литвы. Эужений и Геркус.
— Евгения Алисанку я знаю. Высокий, красивый парень,
похожий на мушкетера. А второй?
— У него бритая голова, всегда одет в черный костюм.
Круглое лицо, полные губы, на лице небольшой шрам…
— Я его помню…
— Вот-вот. Они приходили за полчаса до смерти Пьера
Густафсона. Приходили вдвоем, Дронго. Не знаю, о чем ты думаешь, но мне
кажется, что такое убийство лучше делать, или, как это по-русски, совершать
вдвоем. Один должен страховать другого. Или подстраховывать?
— Можно сказать и так, — согласился Дронго. —
Почему ты не рассказал об этом в Бордо?
— Я об этом еще не знал. Мне рассказала Нелли.
Миловидная девушка-официантка принесла чайник, чашку, сахар
и сахарин. Поставив все на столик, она приветливо улыбнулась Яцеку и ушла.
— Мне кажется, она в тебя влюблена, — заметил
Дронго.
— Эта девушка?
— Нет, Нелли. Она хороший человек.
— Да, — согласился Яцек, — очень хороший. А
ты думаешь, я не могу нравиться женщинам?
— Можешь. Сколько тебе лет?
— Сорок семь.
— Ты еще молодой и красивый мужчина.
— А ты очень старый?
— Да, — сказал Дронго, — на самом деле я
очень старый. Ты просто этого не замечаешь. Хотя я моложе тебя на семь лет.
— Ты мудрый, — задумчиво сказал Яцек, — а
мудрые люди всегда рано стареют. Знания умножают нашу скорбь.
— Надеюсь, я не такой уж мудрый, чтобы превратиться в
пятьдесят лет в старика. Так ты думаешь, это они убили Пьера?
— Не знаю, — признался Яцек. — Если это они
сделали, то зачем? Почему они хотели убить Густафсона? И такой риск. Ведь
портье мог запомнить, что они приходили в отель. Нужно было дождаться, когда
Густафсон окажется с ними в одном отеле.
— Ты сам рассказал мне про их визит.
— Чтобы ты все знал. Но нужно сделать верные выводы. Я
составил список всех, кто оставался в нашем отеле в ту ночь. Из сорока человек
я никого не убрал. И первым поставил себя.
— А вторым меня?
— Конечно. Мы профессионалы, Дронго, а Густафсона
застрелил убийца, у которого был глушитель. Значит, мы главные подозреваемые.
— Кто еще — «главный»?
— Павел Борисов, конечно. Ты ведь знаешь, этот болгарин
с русским именем работает на французскую разведку. И, кажется, еще на другие
разведки.
— У болгар полно Борисовых, — пробормотал
Дронго. — Кто еще?
— Двое литовцев, они тоже приходили в отель. Югослав,
македонец. И супружеские пары — испанская, украинская, турецкая. Там было много
людей. Кстати, у Кати сегодня день рождения.
— Нужно вовремя предупреждать, — строго произнес
Дронго, — я ведь с ними общаюсь. Мог бы и заранее сказать. Хорошо, что
сказал, поеду покупать подарок.
— Мне бы твои заботы, — вздохнул Пацоха. — Я
думаю, что нужно всех проверить. Или проверять. Как правильно?
— Проверять каждого — это долго. Но нам нужно проверить
их багаж. Сейчас жарко, и все ходят в легких платьях и брюках. Если у убийцы
есть пистолет и глушитель, он не станет носить их в кармане, рискуя быть
разоблаченным. Скорее, он спрячет их в своем багаже. Нам нужно проверить вещи.
— Каким образом? — спросил Яцек. — Залезть к
каждому в номер? Это невозможно. Никто не разрешит тебе копаться в чужих вещах.
— Зачем копаться? — улыбнулся Дронго. — У
меня есть план. Ведь свои чемоданы никто не грузит самостоятельно. Мы сдаем
багаж в отеле. Когда мы уезжаем, багаж грузят в специальный грузовой автобус и
везут на вокзал, где переносят в грузовой вагон. А когда приезжаем, багаж
выгружает бРигада грузчиков, они же привозят его нам в отель. Верно?
— Верно, — кивнул Яцек. — Ну и что?
— У каждого отеля есть свои специальные наклейки, чтобы
грузчики не перепутали багаж, — продолжал Дронго, — а группы для
проживания в отелях составляет Нелли Мёллер. В Лилле мы будем жить в четырех
отелях. Можно попросить ее, чтобы именно нужных нам сорок человек расселили в
одном отеле. Только тех, кто жил вместе с нами в Мадриде. Мы выдадим им
специальные наклейки. Когда поезд прибудет в Лилль, багаж погрузят в четыре
автобуса. Остается договориться именно с теми, кто повезет чемоданы нужных нам
людей. Мы можем сказать грузчикам, что должны проверить груз. И пропустить всю
кладь через металлоискатель. Пистолет будет сразу засвечен.
— Ты это сейчас придумал? — недоверчиво спросил
Яцек.
— Когда ты сказал про оружие, я подумал, что его можно
найти.
— Ты большой мастер, — восхитился Пацоха, —
давай я закажу две рюмки французского коньяка. И выпью за твое здоровье. Только
учти, что у меня в багаже есть оружие.
— У меня тоже, — сказал Дронго, — но я думаю,
что мы легко разрешим все сомнения. Посмотрим оружие друг друга и убедимся,
какой тип пистолета у каждого. Ведь в Пьера стреляли из «беретты». А у меня
«магнум».
— Я покажу тебе свой пистолет, — согласился
Яцек. — ты очень умный человек, Дронго. И очень опасный. Я теперь буду
бояться и тебя, и твоего пистолета. Вдруг он случайно в меня выстрелит?
Кажется, русские говорят, что если есть ружье в первом акте, в третьем оно
обязательно выстрелит. То есть правда?
— Надеюсь, мы вместе доживем до третьего акта, —
ответил Дронго.
Париж. 14 июня
В эту ночь он плохо спал. Ему снились лица друзей, давно
погибших товарищей. Лица, которые он всегда помнил и которые появлялись каждый
раз, когда ему было плохо, словно напоминание о его провалах и ошибках, за
которые эти люди так дорого заплатили.
Иногда ему казалось, что он все еще там, в той первой
региональной группе, где ему было доверено дежурство с Луиджи Минелли и Шарлем
Дюпре. Много позже он узнает их подлинные имена. Из трех членов их группы один
погибнет, второй станет инвалидом, а третьим будет сам Дронго. Впрочем, тогда
он не носил этой странной клички. «Может быть, я сам выбрал свою судьбу? —
подумал он. — Ведь дронго — одинокая птица, гордая и одинокая, все преимущество
которой состоит в том, что она умеет подражать крикам хищников и этим
отпугивать остальных птиц. Хотя нет, она еще и очень храбрая птица. Может быть,
мои внутренние качества трансформировались в нечто другое. Моя верность давно
исчезнувшей стране стала отдавать примитивным консерватизмом, моя ностальгия по
погибшим друзьям напоминает угрюмую тоску ветерана, понимающего, что все его
победы в прошлом, а мое нынешнее неустроенное состояние — всего лишь расплата
за мою бурную жизнь». Проснувшись, он долго лежал, глядя в потолок, словно
собираясь с мыслями перед предстоящими встречами.
