— Молодым людям свойственно быть нетерпеливыми, —
ответил Дронго. — Говорят, что настоящая женщина становится таковой только
к тридцати годам, а мужчина умнеет лишь к сорока.
— Он не поумнеет. — засмеялась Нелли Мёллер.
Это была женщина лет двадцати пяти, среднего роста, коротко
стриженная, в очках. По-русски она говорила абсолютно свободно: сказывалась
учеба в Санкт-Петербурге.
— Странно, — подумал Дронго, — кажется,
впервые в жизни я чуть не сорвался из-за пустяка. Или меня раздражает их
молодой задор, тот апломб, которого не было у меня в двадцать пять? Или я
пугаюсь их открытости, их способности высказывать свою точку зрения не
смущаясь? Вот и Катя Вотанова такая, и ее муж, и грузин Важа Бугадзе, и сам
Дивжак. Они все разные, но в них есть нечто общее. Нечто единое, что их
объединяет. Их открытость миру, их внутренняя свобода. Ведь мне пришлось ломать
себя, чтобы стать более свободным. А они уже рождаются таковыми. И не
представляют себе мир иным.
После приема участников «Литературного экспресса» начали
размещать по отелям. Первая группа, попавшая в отель «Ибис де Вилль», ждала
свои багаж довольно долго. Наконец автобус с чемоданами прибыл, и несколько
раздраженные такой задержкой писатели начали их разбирать.
Дронго, выйдя на улицу, увидел стоявший метрах в ста от
отеля «ягуар». В нем находился сам Планнинг, а за рулем сидела красивая молодая
женщина, которую Дронго видел с ним в Мадриде. Дронго прошел к автомобилю и без
приглашения сел на заднее сидение. Машина сразу тронулась, словно ждали именно
его. Они отъехали от отеля довольно далеко, когда автомобиль наконец
остановился и Планнинг обернулся к своему спутнику.
— Вы нарочно придумали этот трюк? — зло спросил
англичанин. — Вы ведь наверняка знали результаты, которые мы получим.
— Давайте спокойнее, — посоветовал Дронго. —
Что вы обнаружили?
— Оружие было только в трех чемоданах. Причем ни один
пистолет не подходит под описание того, из которого был убит Густафсон. Оружие
было у вас, у Яцека Пацохи и…
— И у болгарина Павла Борисова, — кивнул Дронго.
— Я же говорил, что вы все знаете. Еще у Дивжака мы
нашли газовый пистолет. Кстати, в некоторых чемоданах были наркотики. Хорошо,
что ваш поезд не проверяют. Многие ваши спутники курят запрещенную травку, вы
об этом знаете?
— Это не так страшно, как вам кажется. Здесь рядом
Голландия, где подобное зелье продается вполне легально. Что еще?
— У двоих было зелье покрепче. Мужчина и женщина. У них
с собой героин. У мужчины в багаже есть даже одноразовые шприцы.
— Я знаю, о ком вы говорите, — кивнул
Дронго, — но это, очевидно, расплата за творческую деятельность. При том
колоссальном напряжении, в котором живут творческие люди, наркотики помогают им
снимать стресс.
— Хорошо, что мы не нашли героин в вашем
чемодане. — зло пробормотал Планнинг, — или какую-нибудь травку.
— Я вообще не курю сигареты, — заметил
Дронго. — Между прочим, вы не познакомили меня со своей очаровательной
спутницей. А это невежливо. Какой вы, к черту, англичанин?
— Хватит издеваться. — обиделся Планнинг. —
Нам важно знать, куда пропал Эшли и почему убили Густафсона. И мне не нравится,
что вы ведете двойную игру.
— Я не знаю, кто убил Густафсона, — признался
Дронго. — и не представляю, куда мог деться ваш Эшли. Тем не менее я
настаиваю, чтобы вы познакомили меня со своей спутницей, иначе мы не сможем
продолжать беседу.
— Изабель, — сказала женщина, взглянув на него в зеркало
заднего обзора.
— Прекрасное имя, — восхитился Дронго. —
Представляю, сколько гадостей обо мне рассказал вам Планнинг.
— Что вы думаете делать? — спросил
англичанин. — Или вы подозреваете Борисова?
— Пока нет. Вряд ли убийца стал бы носить второй пистолет,
избавившись от первого. Я думаю, что отрицательный результат наших поисков —
тоже результат. И теперь мы примерно знаем, где искать. Ясно, что убийца
предусмотрел подобный вариант.
— От этого нам не легче, — сказал Планнинг. —
Что вы думаете делать?
— Я полагаю, что нам нужно продумать, кто из сорока
человек, оказавшихся в Мадридском отеле в ту ночь, был в номере Густафсона. В
конце концов, это не так много. Всего сорок. Из них половину можно смело
отбросить. Это известные писатели, люди пожилые, творчески состоявшиеся. Вряд
ли среди них может оказаться хладнокровный убийца.
— Почему хладнокровный? — нахмурился
Планнинг. — Может быть, убийца застрелил Густафсона в пылу ссоры или
случайно.
— Нет, — твердо ответил Дронго. — он
застрелил его не просто намеренно. Он застрелил его в нужный момент. Вы мне
очень помогли, Планнинг, поэтому я расскажу вам обо всем. Я подъехал к отелю
поздно вечером, когда Густафсон был жив. Его убийца ждал именно моего
появления. Увидев меня, он застрелил Густафсона с таким расчетом, чтобы я
оказался первым человеком, кто его найдет. Вы понимаете, что он обладает
абсолютным хладнокровием и выдержкой.
— Почему вы раньше об этом мне не рассказали? —
спросил Планнинг.
— Не считал нужным, — пожал плечами Дронго. —
Пожалуй, многих писателей и поэтов из списка можно спокойно исключить.
Творческие люди слишком эмоциональны, импульсивны, чтобы решиться на подобное
расчетливое убийство.
— Вы можете конкретно сказать, кого именно
подозреваете?
— Во всяком случае, не вас, Планнинг. В списке, который
я себе наметил, осталось не так много подозреваемых.
— Почему убийца ждал именно вашего появления? —
поинтересовался подозрительный Планнинг.
— Очевидно, хотел меня подставить.
— В таком случае он может попытаться нанести удар еще
раз. — здраво рассудил англичанин.
— Может, — согласился Дронго, — но на самом
деле у него не так много времени. Думаю, он догадывается, что у меня остается
все меньше и меньше подозреваемых.
Вечером он рассказал о проверке Пацохе. Тот молча выслушал,
никак не прокомментировав результаты. Потом спросил:
— Что ты думаешь делать?
— Нужно заставить убийцу допустить ошибку. Теперь мы
уже точно знаем, что ни из твоего, ни из моего пистолета в Густафсона не
стреляли. Оружие Борисова тоже не подходит. Наверно, мы могли бы поговорить и с
ним.
— Ты ему доверяешь?
— Пока нет. Но в любом случае убийца не стал бы
выбрасывать свой пистолет, чтобы оставить другой. Значит. Борисова можно
подозревать чуть меньше, чем остальных.
— Надеюсь, что ты прав, — сказал Пацоха. —
Теперь расскажи, как ты хочешь действовать, чтобы убийца себя выдал.
Москва. 15 июня
Вечером с Меликова не сняли наручники. Наоборот, ему
разрешили поужинать и лечь спать только после того, как сковали обе руки. А
утром приехал полковник. На этот раз он появился в сопровождении двух людей,
удивительно похожих друг на друга.
