Он выкурил одну сигарету и достал вторую. Так он молча стоял
во дворе, пока, наконец, из дома не вышел врач.
— Все в порядке, — негромко сказал он, — я
наложил гипс на обе ноги.
— Когда он сможет подняться? — спросил
полковник. — Скажите мне минимально возможный срок.
— Вы имеете в виду, когда он придет в себя? Завтра к
утру.
— Я спрашиваю, когда он сможет ходить?
— Не раньше чем через два месяца. Если кости срастутся
правильно.
— Вы убеждены, что у него сломаны обе ноги?
— Я не делал рентген, вы ведь мне не разрешите
отправить его в нашу лабораторию. Но кости, безусловно, сломаны.
— Хорошо. Вы свободны.
Врач, почему-то боявшийся этого сурового человека, поспешил
к машине, ждавшей его у дома. Баширов докурил очередную сигарету и швырнул
окурок на землю. За ним полетела пустая пачка из-под сигарет. Потом он подозвал
к себе одного из братьев Изотовых, вышедшего во двор вслед за врачом.
— Он не просто опасен, — сказал полковник. —
Это высокий профессионал. В любую секунду он может придумать какой-нибудь трюк.
Не расслабляйтесь. Даже отсутствие ног не делает его менее опасным. От него
можно ожидать чего угодно.
— Я вас понял.
— Нет, не понял. К нему нужно относиться, как к
хищнику, как к зверю, не поддающемуся дрессировке. Абсолютно никакой. В любую
секунду он может прыгнуть на вас.
Изотов, уже понявший, что лучше промолчать, ничего не
сказал, ожидая, когда полковник выговорится. Баширов, поняв, что сорвался,
резко дернул головой, заставляя себя умолкнуть, и пошел к своей машине. Резко
нажав на газ, он выехал за ворота. До нужного дня пленник будет жить, а потом
умрет, как и полагается в подобных случаях. И его похоронят, как Голубева,
закопав где-нибудь далеко отсюда, без опознавательных знаков и в неизвестном
никому месте.
Брюссель. 17 июня
Столица Бельгии встретила их сурово. Дронго много раз бывал
в Брюсселе, но подобного никогда не видел. В город были стянуты многотысячные
полицейские силы. На улицах выстроились живые изгороди из охранников порядка.
Были задействованы даже женщины-офицеры. На площадях дежурили
инспекторы-кинологи с овчарками. Английские болельщики, известные всему миру
своим буйным нравом, умудрились отличиться и на этот раз, превратив города
Бельгии в арену непрерывных столкновений с полицией и с болельщиками других
команд.
Участников «Литературного экспресса» распределили по
нескольким отелям, и одна группа попала в отель «Ван Белль», находящийся
несколько в стороне от центра, в арабском квартале. Почти сразу произошло
неприятное происшествие: у латышского писателя Мариса Чаклаиса украли паспорт и
деньги. Когда более ста человек путешествуют по Европе, по самым многолюдным
городам, подобные эксцессы вероятны. Чаклаису еще повезло. Он был очень
известным писателем, которого знали в посольстве Латвии, к тому же его дочь
работала в латвийском посольстве, аккредитованном в Риме. В течение одного дня
Чаклаису выдали дубликат паспорта, однако настроение у многих литераторов было
испорчено. Беспорядки прокатились по всей Бельгии и вылились в небывалые
столкновения с полицией не только английских болельщиков, но и фанатов из
Германии, Турции и Дании.
Утром семнадцатого числа Дронго смутился вниз, намереваясь
пройти к центру города. Он договорился с российскими писателями Мураевым и
Харламовым встретиться у ратуши, чтобы пригласить их в известный ему греческий
ресторан. Ресторан находился рядом с небольшой скульптурной группой,
изображающей процессию слепых, словно сошедших с картин средневековых мастеров.
Дронго пришел на центральную площадь раньше времени и
обнаружил сидевших в одном из баров представителей иберийских литератур. Среди
них была супружеская пара — Альберто Порлан с женой. Рядом сидели Карлос
Казарес, Инес Педроса и представитель Андорры Альваро Бискарги. Когда Дронго
подсел к ним, они пили пиво.
— Здесь очень красиво, — восторженно сказал
Альберто Порлан, — но я жду свидания с Санкт-Петербургом. Для меня это
особенный город. Место, где творил мой любимый писатель Федор Достоевский.
— Вы не были раньше в Ленинграде? —
поинтересовался Дронго.
— Никогда. — ответил Альберто, — мы с женой
мечтаем там побывать.
— Это прекрасный город, — сказал Казарес, — я
был там двадцать лет назад.
— А у вас в стране знают испанскую литературу? —
спросила Мария Глория.
— Если вы спрашиваете про Сервантеса или Лопе де Вегу,
то, конечно, знают, — кивнул Дронго, — но у нас знают и Кальдерона, и
Кеведо.
— Франсиско Кеведо — мой любимый писатель, —
оживился Альберто.
— А из современных у нас читают и Гойтисоло, и Камило
Хосе Селу, — сообщил Дронго.
— У нас в Испании к нему неоднозначное
отношение, — признался Альберто.
— Вы хорошо знаете испанскую литературу, — сказала
его супруга.
— Я люблю вашу литературу. И, конечно, люблю
испаноязычных авторов из Южной Америки, — заметил Дронго. — Среди
моих любимых писателей много великих имен — Габриэль Гарсиа Маркес. Хорхе Луис
Борхес, Мигель Отеро Сильва, особенно нравится его «Лопе де Агирре», Алехо
Карпентьер, Марио Варгас Льоса, Карлос Фуэнтес, Марио Бенедетти, ну и конечно
бразилец Жоржи Амаду. Я могу долго перечислять своих любимых писателей.
— Неужели вы их читали? — спросил восхищенный
Казарес.
— Конечно, вы помните «Лавку чудес» Амаду? Он называл
интеллектуалами людей утонченных и известных.
— Помню, — засмеялся Казарес, — он еще
говорил о том, что они должны быть хорошо осведомленными людьми.
— А что вы знаете о португальской литературе? —
ревниво спросила Инес Педроса, поэтесса из Португалии. Невысокая женщина со
светлыми крашеными волосами и несколько расплывшейся фигурой: она была хорошо
известна у себя на родине.
— Надеюсь, что ваши писатели Саррамаго и Редол так же
известны у меня в стране, как и у вас, — улыбнулся Дронго.
— Я закажу еще пива, — поднял руку Альберто
Порлан.
— Мне только апельсиновый сок, — попросил Дронго.
— Жаль, что Андорра не может похвастаться такими
именами, — пробормотал Бискарги.
— Зато вы на стыке двух литератур и двух
культур, — возразил ему Дронго. — Я помню, как во время посещения
Андорры купил книгу Астуриаса «Война конца света» на английском языке.
— Да, — вежливо согласился Бискарги, — у нас
продают книги на разных языках.
— А вот на испанском я не смог прочесть Варгаса Льосу,
его «Глаза погребенных», — продолжал Дронго, но, думаю, найду эту книгу на
английском.
Бискарги кивнул.
— О чем вы говорите? — спросил Альберто, закончив
разговор с официантом.
