— Это очень интересно, мистер Дронго. — вежливо
сказал Зоран Анджевски.
Это был македонец среднего роста, с коротко подстриженной
бородкой и усами. Представитель Югославии Иван Джепаровски был такого же роста,
но носил бородку клинышком, закрученные усы и вообще был похож больше на
императора Наполеона III, чем на представителя славянской литературы. Он
взволнованно спросил:
— Но в таком случае убийцей может оказаться кто-то из
нашей группы?
— Да, — кивнул Дронго. — и мы собираемся это
выяснить. Насколько я знаю, именно вы и ваши коллеги вернулись в отель позже
всех. Вы не могли бы сказать, почему каждый из вас отдельно подходил к портье,
чтобы узнать, где находится автомат для выработки льда. Ведь если вы вернулись
втроем и шли вместе, то логично предположить, что достаточно узнать об автомате
одному, чем каждому по отдельности.
— Мы вернулись вместе, — согласился Зоран, —
но я пошел к нашему аттенданту Мае. Там собрались несколько человек, и мы
сидели все вместе.
— И вы никуда не отлучались?
— Отлучался, конечно. Я ведь ходил выяснять, где взять
лед.
— А вы, мистер Джепаровски, почему не были вместе с
остальными?
— Я работал, — пожал плечами Джепаровски, — кстати,
ко мне постучал мой коллега Мехмед Селимович и спросил, когда мы уезжаем.
— Верно, — сказал Селимович, — я не мог
уснуть и поэтому пошел доставать лед. Я как раз сидел над своей статьей.
— А потом лед понадобился мистеру Джепаровскому, —
напомнил Дронго.
— Не мне, — возразил тот, — мне не нужен был
лед. Я искал обычную воду, в мини-баре она у меня закончилась. У меня диабет, и
меня часто мучает жажда.
— Получается, что каждый из вас пошел на поиски
льда, — продолжал Дронго, — и каждого мы можем подозревать в
совершении преступления.
— Если вы будете так проверять каждого, то окажется,
что у любого из нас нет алиби, — заметил Темелис. — Каждый из нас мог
выйти из номера, зайти к коллеге и в результате оказаться под подозрением.
— Я пытаюсь найти ответы на свои вопросы, —
пояснил Дронго, — и в том числе пытаюсь понять, куда убийца мог деть свое
оружие.
— И вы нашли ответ на этот вопрос? — спросил
Борисов.
— Нет. Но я точно знаю, что убийца уже избавился от
своего пистолета.
— Откуда такая уверенность? — настойчиво продолжал
Борисов. — Почему вы так уверены, что убийца не оставил оружие у себя?
— Я знаю, — ответил Дронго, не вдаваясь в
подробности. — Но я предлагаю сделать по-другому. У каждого из вас есть
записная книжка. Прошу всех присутствующих предъявить свои книжки для осмотра.
— Зачем? — не унимался Борисов.
— Нам нужно убедиться, что в записных книжках нет
телефонов Густафсона, — сказал Дронго.
— Что за чушь вы несете? — спросил Борисов. —
Почему в наших книжках должны быть телефоны шведского журналиста?
— Покажите, чтобы мы убедились в обратном, —
настаивал Дронго.
— Дурацкая затея, — пробормотал Борисов. — А
если у меня нет записной книжки?
— Тогда вам нечего опасаться, — улыбнулся Дронго.
— Почему вы считаете себя вправе копаться в наших
вещах? — спросила Катя. — Вам не кажется, что это не очень этично?
— Кажется, — кивнул Дронго, — но мне нужны не
вещи, а только ваши записные книжки.
— У меня ее нет, — пожала плечами Вотанова, —
я могу дать вам только свою визитную карточку.
— С удовольствием ее возьму. А у вашего мужа есть
записная книжка?
— Есть, — несколько растерянно сказал
Бондаренко, — у меня она всегда с собой.
— Я могу ее посмотреть? — спросил Дронго.
Андрей протянул ему записную книжку. И в этот момент
раздался голос Пацохи:
— Позвольте мне сказать вам, что мистер Дронго — один
из лучших в мире аналитиков, специалист по расследованию самых запутанных дел.
Все обернулись, с интересом глядя на Дронго. Георгий Мдивани
что-то удивленно произнес. Геркус воскликнул:
— Вот это номер!
— Пан Пацоха немного преувеличивает. — сказал
Дронго, — я лишь иногда даю консультации по некоторым сложным вопросам.
— Я подозревал, что это так, — сказал Андрей
Бондаренко, — вы ведь человек-энциклопедия, и было бы глупо считать, что
вы только простой журналист.
— Вы наш комиссар Мегрэ, — насмешливо произнесла
Виржиния. — Теперь я понимаю, почему вы задавали мне столько вопросов.
— Я про вас напишу, — восторженно предложил Карлос
Казарес. — Давно мечтал с вами познакомиться.
— И мы все попадем в детективную историю, —
насмешливо заметил Юрий Семухович.
— Катя, ты слышишь? — скептически улыбнулся
Андрей. — Мы с тобой попадем на страницы массовой литературы.
— А мы с Марией согласны быть героями любого
расследования, в котором принимает участие сам Дронго. — церемонно заметил
Альберто Порлан. — Я принесу вам свою записную книжку. Но у меня еще есть
дневник, где я делаю путевые заметки.
— Он не понадобится, — кивнул ему Дронго. —
Спасибо за поддержку, сеньор Альберто.
— Господа, — сказал Пацоха, — кто еще может
принести свои записные книжки?
Со своих мест поднялись сразу несколько человек. К Дронго
подошел Георгий Мдивани. Он был в темных очках.
— У меня там записи на грузинском языке, — сказал
он. — Если вы сможете их прочесть, я, конечно, принесу.
— Вы мне поможете, — улыбнулся Дронго. —
Давайте быстрее, а то очередная смена ждет обеда. Кстати, почему вы носите
темные очки в поезде? Или вам так нравится?
— У меня глаза болят, — признался Георгий. —
поэтому и пришлось их надеть. Если нужно, я, конечно, принесу свою записную
книжку.
Он вышел из вагона. За ним потянулись остальные. Дронго
остался за столом. К нему подошел мрачный Павел Борисов.
— Я чувствовал, что вы всех обманываете, — сказал
болгарин перед тем как уйти. — Надеюсь, наши записные книжки вам помогут.
Когда из ресторана вышли почти все присутствующие, к Дронго
подошел Яцек Пацоха.
— Надеюсь, наша затея удалась, — тихо сказал он.
— Убийца точно знает, что я успел побывать в комнате
Густафсона, — напомнил Дронго, и понимает, что я видел записную книжку
убитого. Ведь он специально оставил деньги, чтобы меня подставить. А они
пропали. Значит, ему нужно будет предъявить свое алиби. И убийца обязательно
окажется среди тех, кто покажет свои записные книжки. Даже если у него ничего
не будет, он нам что-нибудь покажет. Иначе нельзя — я могу его заподозрить.
