— Брось оружие! — закричал сверху Пацоха. — У
тебя нет шансов. Брось пистолет!
Бискарги оглянулся. Со всех сторон к нему спешили люди.
— Нет, — злобно сказал он, — я все равно его
убью.
— Брось оружие, — повторил Дронго, — бросай…
Он не договорил. Бискарги выстрелил. Дронго упал на землю за
мгновение до того, как пуля прошла там, где он только что стоял. Бискарги
прицелился еще раз, но в этот момент раздалось сразу несколько выстрелов.
Бискарги пошатнулся и выронил пистолет.
— Не стреляйте, — умолял Дронго, бросаясь к
противнику.
У Бискарги изо рта шла кровь. Он почему-то торжествующе
улыбался, и только Дронго знал, чему именно он улыбается.
— Кто?! — спросил Дронго. — Назови мне его
имя! Кто он?
Бискарги, собрав остатки сил и подняв правую руку, показал
двумя пальцами знак «виктории», знак победы. И упал бездыханным. Со всех сторон
сюда бежали люди. Пацоха подошел к Дронго.
— Молодец, — сказал Яцек. — Теперь мы знаем
главного убийцу. И не нужно его жалеть, он мог тебя убить.
— Мы взяли только исполнителя, — вздохнул Дронго,
поднимаясь на ноги. — Дело в том, что я не сказал главного. Когда мы вышли
из вагона, Бискарги и Шпрингер стояли рядом с нами, это я точно помню. А когда
мы вернулись, щетка с пластмассовой ручкой, при помощи которой была сломана
дверь, уже исчезла из умывальника. И еще. У Бискарги должен быть напарник.
Во-первых, именно этот человек спрятал его оружие, которое мы так и не нашли. А
во-вторых, именно он привел Темелиса в тамбур, рассчитав время таким образом,
чтобы Бискарги успел сломать дверь.
— Почему ты не сказал этого раньше? — ошеломленно
спросил Пацоха, глядя на убитого Бискарги.
— Мне нужно было сначала найти убийцу, а уже потом
думать о его сообщнике, — резонно заметил Дронго.
Потрясенные писатели смотрели, как сотрудники польской
контрразведки обыскивают убитого. К Дронго подошел Хоромин.
— Вы здорово сработали, — сказал он, протягивая
руку, — вы нашли убийцу, которого мы так искали. Только к чему такая
спешка? Можно было подождать один день и сдать его в Калининграде. Уверяю вас,
что мы бы действовали более квалифицированно, чем эти польские недотепы.
— Кажется, я ошибся, — возразил Дронго, —
нельзя было давать ему такой шанс. Он оказался более импульсивным, чем я
предполагал. Нужно было брать его еще вчера.
— Господа, — донесся сверху голос Джеймса
Планнинга, — я полагаю, что мы можем поздравить нашего коллегу с блестящим
успехом.
И не дожидаясь ответа на свою реплику, Планнинг захлопал в
ладоши. Некоторые из присутствующих невольно вздрогнули. Было нечто
противоестественное в этом торжестве Планнинга.
— Тяжелая у вас жизнь, — вдруг сказал Георгий
Мдивани, — ох, какая тяжелая.
— Да, — согласился Дронго, глядя на
убитого, — ты прав, Георгий. У меня действительно тяжелая жизнь.
Размышления. Эпизод пятый
Вот так он меня почти вычислил. Говорю почти, потому что я
не Альваро Бискарги. Признаюсь, андоррец оказался «крепким орешком» и довольно
долго морочил всем головы. Я думаю, что он вообще не Бискарги, и вообще не
журналист. Дронго был прав, когда говорил с ним об этих латиноамериканских
писателях. Вообще-то он здорово подловил этого Бискарги. Тот так глупо
подставился. Но, с другой стороны, не может наемный убийца обладать тем же
запасом знаний, каким обладает писатель или журналист. Каждому свое. Как бы
хорошо ты ни готовился, одна фраза или одно слово могут тебя выдать. Тем более,
когда ты беседуешь с Дронго.
У него поразительная манера разговаривать. Это одна из
главных составляющих его успеха. Он входит к вам и начинает громко говорить,
широко улыбаясь, словно хочет распахнуть вам свою душу. И вы невольно
расслабляетесь. Ну действительно, что плохого можно ожидать от человека,
который ничего у вас не спрашивает, а только рассказывает вам разные истории.
Но если вы запишете свой разговор на магнитофон и внимательно проанализируете
его, то выяснится, что среди словесного водопада, который обрушил на вас
Дронго, нет информации. Почти никакой. А вы своими двумя-тремя фразами сказали
гораздо больше, чем хотели. Не говоря уже о том, как он проверяет реакцию своих
собеседников. Ведь он следит, как вы реагируете на его слова, он внимательно
наблюдает за вашим поведением, за вашими ответами.
Он чем-то похож на Эркюля Пуаро, своей самоуверенностью и
болтливостью. Но, как и тот, выдуманный бельгиец, он замечает все, от его
взгляда не укрывается ни одна мелочь. Если хотите, этот человек — концентрация
Пуаро, Мегрэ и Шерлока Холмса. Он самоуверен и болтлив, как первый,
сосредоточен и понимает людей, как второй, умеет анализировать и делать выводы,
как третий. С той лишь разницей, что это все были литературные персонажи, и
сражались они с мелкими мошенниками, обычными убийцами, претендующими на
наследство бабушки или желающими получить деньги своего компаньона. В
девятнадцатом веке все было гораздо спокойнее, без таких надрывов, какой устроил
нам Бискарги на прощанье.
Кто мог подумать, что он откроет стрельбу? Кто мог подумать,
что все так печально кончится? Причем, он, конечно, не попал в Дронго, но зато
в него попали сразу несколько сотрудников польской службы безопасности. И в
результате выяснилось, что весь замок был нашпигован польскими офицерами,
которые открыли огонь, не дожидаясь команды. Бискарги умер на руках Дронго, но,
кажется, он выглядел победителем. Дронго явно был огорчен. Он поднялся на ноги
и оглядел нас, шестерых. Интересно, подумал ли он, что его главный враг стоит
перед ним? Мелькнула ли у него в голове такая мысль? Думаю, нет. Я думаю, что
он был убежден в своей победе. Или, может быть, я ошибаюсь? В любом случае, с
Бискарги все было кончено. Его тело увезли на небольшом автобусе, а Пацоха
торжественно попросил всех присутствующих ничего никому не рассказывать. Мы,
конечно, пообещали, и все дружно не сдержали слова. Поэтому уже на следующий
день в группе стали поговаривать о таинственном исчезновении Бискарги. Томас Вольфарт
даже собрал пресс-конференцию и утверждал, что Бискарги покинул наш «Экспресс»,
решив отправиться домой. Как будто мы не видели его убитым.
Я знаю, почему Альваро Бискарги выглядел победителем. Ведь
он вернулся в поезд и вспомнил про щетку, с помощью которой выломал ручку
вагонной двери. Но щетки уже нигде не было. Я ведь шел по следам Дронго. И
увидев, что он оставил щетку под умывальником, сразу понял, что он хочет
использовать ее против Бискарги. Он специально оставил ее там, чтобы ее нашли
сотрудники немецкой полиции. Возможно, на ней были еще отпечатки пальцев
Альваро. Но я не допустил такого примитивного финала. Я, конечно, достал щетку
и спрятал, чтобы потом выбросить. Вернувшийся в вагон Бискарги долго искал
щетку, я видел, как он нервничал. А потом искал щетку и сам Дронго. И тоже
нервничал. Но ее уже не было на месте. Пусть теперь говорят, что Дронго —
лучший аналитик. Он все равно ничего не доказал и ничего не смог сделать. А
смерть Альваро Бискарги в конечном итоге — его поражение. Потому, что самый
главный человек, который ненавидит Дронго в этом поезде, — ваш покорный
слуга. И до меня он никогда не доберется. Никогда не сможет меня вычислить. В
этом залог моей победы над ним. Я все равно окажусь в Москве и повторю
пророческие слова проклятия. Даже если мне придется написать их на стенах
Кремля.
